Мы упали в опасную зону. Я быстро выскочил из нее; надеюсь, доза была невелика.
Итак, робота перепрятали.
Где одна находка — должна быть и другая.
Я вынес Надю — она лежала там же, между теплообменником и стеной, в полуметре от опасной зоны, — и пошел, держа ее на руках, по темным туннелям. Фонарь я оставил, он слишком громоздок. Лучше было идти в темноте.
Я не мог понять, дышит ли она. Останавливаться было нельзя, время — главное. Я прошел по туннелям, поднялся в1 наш ярус и положил Надежду на свою постель.
Вызвал врача. Слышимость по ближней связи была, к счастью, хорошая. Я объяснил ответившей мне женщине ситуацию и передал ей показания приборов, — пульс, давление и прочее. Если можно было назвать это пульсом.
И ждал диагноза.
— Электрошок, — сказал врач.
Я сделал все, что сказал мне доктор, поблагодарил и стал ждать.
Когда она открыла глаза, я обнаружил слезу у себя на щеке.
Удивился. Стер слезу.
Когда она попробовала улыбнуться мне, я обнаружил, что люблю ее. И улыбнулся ей.
Она шепнула:
— Закрой.
Я встал и закрыл дверь. Подумал и запер ее на задвижку. Это успокоило Надю.
— Поспишь?
— Нет.
Я не знал, что сделать для нее. Вспомнил про книгу.
— Я вчера без тебя читал, — сознался я. — Прости.
Потом устроился возле нее, нашел в книжке место поинтереснее:
"…Около сорока лет тому назад несколько жителей столицы поднялись на Лапуту — одни по делам, другие ради удовольствия, и после пятимесячного пребывания на острове возвратились домой с весьма поверхностными познаниями в математике, но в крайне легкомысленном настроении, приобретенном ими в этой воздушной области. По своем возвращении лица эти прониклись презрением ко всем нашим учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад. С этой целью они выхлопотали королевскую привилегию на учреждение Академии Прожектёров в Лагадо. Затея эта имела такой успех, что теперь в королевстве нет ни одного сколько-нибудь значительного города, в котором бы не возникла такая Академия. В этих заведениях профессора изобретают новые методы земледелия и архитектуры и новые орудия и инструменты для всякого рода ремесел и производства, с помощью которых, как они уверяют, один человек будет исполнять работу десятерых; в течение недели можно будет оздвигнуть дворец из такого прочного материала, что он простоит вечно, не требуя никакого ремонта; все земные плоды будут созревать во всякое время года, по желанию потребителей, причем эти плоды по размерам превзойдут в сто раз те, какие мы имеем теперь… Но не перечтешь всех их проектов осчастливить человечество. Жаль только, что ни один из этих проектов еще не разработан до конца, а между тем страна, в ожидании будущих благ, приведена в запустение, дома в развалинах, а население голодает и ходит в лохмотьях. Однако это не только не охлаждает рвения прожектёров, но еще пуще подогревает его, и их одинаково воодушевляют как надежда, так и отчаяние.
