– Что мне делать, Рейчел, что мне делать?
Рейчел, босая, в платье без пояса, не отвечала. Она легонько поглаживала пальцами скулу в том месте, где мне привиделся синяк. Мы оба сидели, откинувшись, в шезлонгах и отдыхали. Но отдыхающая Рейчел была в то же время оживлена, на ее лице появилось знакомое мне выражение, Арнольд называл его «экзальтированным», – румянец каких-то предчувствий тронул обычно бледные, с веснушками щеки и зажег огонь в спокойных светло-карих глазах. Она сидела откинувшись, живая и красивая. Мелко завитые золотистые волосы были расчесаны во все стороны и неаккуратно торчали вокруг головы.
– Как заводные, – сказал я.
– Кто? Кто как заводные?
– Дрозды.
Несколько дроздов, дергаясь, точно игрушечные, расхаживали в подстриженной траве.
– Совсем как мы.
– О чем вы, Брэдли?
– Заводные. Как мы.
– Возьмите еще шоколаду.
– Фрэнсис любит молочный шоколад.
– Мне жалко Фрэнсиса, но я понимаю Кристиан.
– От таких приятельских разговоров про Кристиан мне становится тошно.
– А вы не обращайте внимания. Все это одни ваши мысли.
– Вся моя жизнь – одни мысли. Лучше бы она умерла. У себя в Америке. Я уверен, что она убила своего мужа.
– Брэдли. Я хотела вам сказать, все это неправда, – то, что я тогда говорила об Арнольде.
– Да, я знаю.
– В браке люди иногда говорят разные вещи просто так, нуда, механически, но они идут не от сердца.
– Не от чего?
– Брэдли, ну не будьте таким…
– У меня на сердце так тяжело, словно большой камень в груди. Иногда вдруг чувствуешь над собою гнетущую власть рока.
– Ну, пожалуйста, приободритесь, прошу вас.
– А вы не сердитесь на меня за то, что я был свидетелем… ну, вот как вы и Арнольд тогда?..
– Нет. Наоборот, вы только стали как-то ближе.
– Зачем, зачем она познакомилась с Арнольдом?
– Вы очень привязаны к Арнольду, правда?
– Правда.
– Вы ведь не просто дорожите его мнением? —Нет.
– Как странно это. Он так резок с вами. Часто говорит обидные вещи. Но вы для него очень много значите, я знаю, очень много.
– Давайте слегка переменим тему, хорошо?
– Вы такой смешной, Брэдли. Неземной какой-то. И робкий, как ребенок.
– Меня потрясло появление этой женщины. Вдруг, не ждал не гадал, и бац – пожалуйста. И она уже запустила когти в Арнольда. И в Присциллу.
– А знаете, она красивая.
– И в вас.
– Нет. Но я отдаю ей должное. Вы о ней не так рассказывали.
– Она сильно изменилась.
– Арнольд считает, что вы все еще любите ее.
– Если он так считает, то, верно, потому, что сам влюбился.
