В конце концов Люси решила, что логика – ее главное оружие. Нельзя поддаваться эмоциям. Надо постоянно напоминать себе, почему Айвэн ей не пара, равно как и любой порядочной девушке.
Он неискренен – и это самое главное. Он ведет себя вызывающе. Начиная с дурацкой сережки в ухе и кончая шалью, которую он ей так бесцеремонно прислал. Он слишком богат и слишком привлекателен, а она таких не любит. И полон злости на весь мир, как будто кто-то виноват в его безрадостном прошлом…
До сих пор все шло хорошо: Люси очень убедительно рисовала его отталкивающий портрет. Но как только она дошла до злости… У него и вправду было очень безрадостное и очень одинокое детство.
А в таборе разве слаще?
Люси смотрела на рододендроны через дорожку, но не видела их. Раньше она как-то не задумывалась о том, как живут цыгане, особенно цыганята. Но, вероятно, цыгане любят своих детей ничуть не меньше, чем самые примерные британские граждане. А ведь в воспитании ребенка самое главное – не условия, в которых он растет, а любовь со стороны воспитателей. Язык, одежда, культура и даже религия ничто по сравнению с любовью к ребенку. Но если Айвэн познал материнскую любовь в раннем детстве, то каково же ему было в последующие годы?
– Чего бы я только ни дал, чтобы проникнуть в мысли, которые заставляют тебя так хмуриться!
Люси вздрогнула и, подняв глаза, увидела перед собой высокого мужчину. Айвэн! Она тут же покраснела и страшно разозлилась. Ну почему она все время при нем краснеет? Раньше с ней такого не было. И что он здесь делает?
– О чем же ты думаешь? – продолжал Айвэн, не получив ответа, – она лишь глупо смотрела на него. – Смею ли я надеяться, что эти мысли обо мне?
– Разумеется, нет! – Люси наконец удалось взять себя в руки. – Вы опять преследуете меня?
Айвэн с улыбкой смотрел на нее сверху вниз. В темно-синем костюме, в сорочке в тонкую полоску и небрежно повязанном галстуке, он выглядел умопомрачительно.
– Ничего подобного, просто, как и ты, я не очень люблю спать. И, как и ты, считаю прогулку по парку хорошим началом дня.
– Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, – с нажимом произнесла Люси, но Айвэн сделал вид, что не понял намека.
– И перечитать старые письма, если не ошибаюсь? – Он указал на пачку писем. – Любовные?
– Вообще-то вас это не касается, – отрезала Люси, небрежно пряча письма в ридикюль.
Однако Айвэн, как ни странно, воспринял ее жест как приглашение и сел рядом. Причем так близко, что мысли ее опять начали путаться.
