Анна очень любила верховую езду, но в последнее время не позволяла себе этого удовольствия. Ей не нравилось скакать одной, без компаньона, ведь в свое время рядом неизменно бывал Майкл. Теперь же Анна старалась использовать каждую возможность, чтобы проехаться верхом в компании Кортни Уэйна.
Вот и сейчас она в амазонке стояла на крыльце, с нетерпением вглядываясь в ведущую к дому аллею. Через несколько минут в конце ее и впрямь появился экипаж, подкативший к самому дому. Дверца открылась и на землю спрыгнул Кортни Уэйн – как всегда, в элегантном костюме для верховой езды, облегавшем его худую, но мускулистую фигуру. Он всегда был без шляпы и парика. Во всяком случае, когда катался верхом в обществе Анны. Она также ни разу не заметила, чтобы Кортни пудрил волосы.
– Анна, дорогая, милая Анна! – воскликнул он, склоняясь над рукой молодой женщины. – Как вы сегодня очаровательны! Впрочем, как всегда!
– Спасибо, Корт, – пробормотала в ответ немного смутившаяся Анна. – Едем? Лошади уже под седлом и ждут нас.
Кортни предложил ей руку, и они направились на конюшню. Грум уже держал под уздцы приготовленных для них лошадей. Вороной, завидев Уэйна, захрапел и дико завращал сразу округлившимися глазами. Кортни подошел к нему, ласково похлопал по шее и что-то сказал в самое ухо. Животное тут же успокоилось. Кортни повернулся к Анне и подсадил ее на любимую коричневую кобылу. Грум распахнул ворота, и они поехали по дорожке, пересекавшей пастбище.
Анна вдруг вспомнила, как лет двадцать с лишним назад ехала верхом через этот же луг. Тогда под ней был отец того вороного, на котором сейчас восседал Кортни Уэйн. Но тот конь был куда своенравнее. Он тут же сбросил сидевшую у него на спине девушку и убежал. Анна тогда больно ударилась о землю и потеряла сознание. Очнулась же на руках Малкольма Вернера. Он нежно заботился о ней, пока Анна совсем не выздоровела. А вскоре после этого она стала его женой.
– Вы все время отстаете, – прервал воспоминания Анны голос Кортни Уэйна.
Анна рассмеялась и пустила лошадь в галоп. Скоро всадники сравнялись и быстро понеслись вперед, туда, где виднелись деревья, росшие по берегам пересекавшего плантацию ручья. Густые длинные волосы Анны свободно развевались по ветру, щеки горели румянцем, ноздри раздувались. Можно было подумать, что она только что выпила бокал-другой хорошего вина. И все же, когда они подъехали к деревьям, жеребец опережал кобылу Анны почти на три корпуса. Очутившись под густой сенью развесистых дубов, Анна отпустила поводья.
