И Шанс делал все, что ему говорили. Как, впрочем, и чернокожая Луиза.
Потянув за ручку тяжелой двери, Шанс услышал визгливый голос служанки. Он вошел и увидел комнату в два раза выше, чем все остальные в доме. На стенах висело много полок, а на них стояли толстые книги. На большом столе были раскиданы папки в кожаных переплетах.
Служанка кричала что-то в трубку телефона. Заметив Шанса, она без слов показала ему на постель. Шанс подошел к постели. Старик сидел, откинувшись на жесткие подушки, в такой позе, словно внимательно прислушивался к какому-то шороху в водосточном желобе. Его плечи были странно перекошены, а голова свешивалась с шеи, как переспелый плод. Шанс посмотрел на лицо Старика. Оно было белым, верхняя челюсть выступала вперед, наползая на нижнюю губу, и только один глаз был открыт, как у мертвых птиц, которых Шанс время от времени находил в саду. Служанка положила трубку и сказала, что вызвала доктора и тот скоро придет.
Шанс еще раз посмотрел на старика, пробормотал "До свидания" и вышел из комнаты. Он вернулся к себе и включил телевизор.
Шанс все еще смотрел телевизор, когда наверху раздались звуки, напоминавшие шум борьбы. Он вышел из комнаты, спрятался за большой статуей в холле и стал смотреть, как незнакомые люди выносят тело Старика. Теперь, когда Старик ушел, кто-то должен был решить, что делать с домом, служанкой, да и с самим Шансом. В телевизоре, если кто-нибудь умирал, сразу начинались перемены — родственники, банковские клерки, адвокаты и бизнесмены принимались за дело.
Но этот день тем не менее прошел безо всяких перемен. Шанс съел свой немудреный ужин, посмотрел телевизионное шоу и отправился спать.
Рано утром он проснулся, взял завтрак, оставленный служанкой около двери, съел его и вышел в сад.
Там он осмотрел землю под деревьями, проверил цветы, сгреб в сторону опавшие листья и подрезал кусты. Теперь все в полном порядке. Ночью прошел дождь, и на ветвях набухло много свежих бутонов. Шанс присел и задремал под теплым солнцем.
Пока на людей не смотришь, они не существуют. Они начинают существовать, только если включишь глаза, как в телевизоре. Тогда они входят в голову и остаются там, пока их не сотрут новые изображения. То же самое и в отношении Шанса. Когда другие смотрят на него, он становится ярким и контрастным, когда же зрителей нет — расплывается в серое пятно и гаснет. Может быть, он что-то упустил в жизни: сам-то он очень часто видел людей по телевизору, а его мало кто видел. Шанс был очень доволен, что теперь, когда Старик умер, встретится с людьми, которые его еще не видели.
