– Можно подумать, что он первый рыцарь Артура, что он занял место Бедивера, – возмущалась я, пока Бригит расчесывала мне волосы перед обедом.
– Может, так и должно быть, – ответила ирландка, закручивая волосы и закалывая их у меня на затылке.
– Как ты можешь так говорить? Бедивер всегда был правой рукой Артура.
– А теперь у самого Бедивера нет руки.
– Но ты же говорила, что он поправляется! – с тревогой сказала я.
– Может быть, Бедивер и не умрет, если мы не допустим гангрены, – медленно сказала она. – Но он на волоске от смерти. Бедивер не сможет работать какое-то время, а Артуру помощник нужен уже сейчас.
Бригит заставила меня вернуться в прошлое. Мои волосы, густые и золотисто-рыжие, – это лучшее, что у меня есть, и Бригит тратила часы, чтобы держать их в порядке. Много лет назад она и ее кузен Кевин достались моему отцу как заложники от одной ирландской семьи, иммигрировавшей в Регед. Мы росли, как родные, и я привыкла полагаться на мудрость и спокойствие Бригит. Поэтому я обдумывала сказанное ею, пока она укладывала мои волосы.
Бедивер стал моим первым и самым близким другом, когда я приехала ко двору. Таким он был и для Артура. Они дружили еще с тех пор, когда вместе росли в доме сэра Эктора: Артур был выдумщиком новых затей, которые осуществлял Бедивер. Когда я стала женой Артура, они ввели меня в свою компанию.
Втроем мы проводили много часов, верхом объезжая конские пастбища, исследуя древние крепости, выстроенные на вершинах холмов, или, если шел дождь, лениво сидели у очага, играя в шашки и разговаривая. Мне никогда не приходило в голову, что что-нибудь может измениться.
Теперь все складывалось иначе: у Артура будет первый рыцарь, который проявляет ко мне неуважение.
– Надо дать Ланселоту возможность проявить себя, – посоветовала Бригит, надевая мне на голову золотой обруч, принадлежавший когда-то моей матери. – Не сомневаюсь, что он по-новому взглянет на многое, и хотя все должно пойти по-другому, это может быть совсем не плохо.
Я скорчила рожу, когда Бригит подала мне зеркало, и она рассмеялась.
– Что бы я делала без тебя? – усмехнулась я.
– Наверное, постоянно имела бы неприятности, – уколола она.
На следующее утро я пошла в специально отведенную для раненого Бедивера комнату, надеясь, что он пришел в себя. Его лицо с резкими чертами осунулось и исказилось, а веки едва заметно дрогнули, когда я села на скамью возле его постели. Живость и краски исчезли с лица раненого. Почувствовав сладкий запах мака, я поняла, что Бедиверу дали успокоительное. Я помолилась за него и тихонько вышла из комнаты.
