И прежде всего - про пленение: Лавров не имел времени на самооборону был сбит с ног мотоциклистами раньше, чем успел освободиться от парашюта.
Вот небольшой хутор Раскиты, где велся первый допрос. Белые хатки-мазанки с земляными полами, плетни из ивняка со скамейками-перелазами вместо калиток.
И не только садочки возле каждой хаты, но и высокие пирамидальные тополя вдоль улиц. Перед хатой Анны Семеновны Раскиты тополь особенно могуч, и у его комля - скамья, отполированная сидевшими на ней до зеркального блеска. А в хате был штаб немецкого пехотного полка. Наверно, потому, что она просторнее других.
Однако августовская жара выгнала в тот день всех штабных на улицу здесь под старым тополем и происходил первый допрос Лаврова. Вел его немецкий майор, который и сам немного понимал по-русски. Он сидел на скамейке очень прямо, опираясь локтями на стол.
Рядом стоял переводчик. Этот выглядел весьма странно.
Немолодой, худой, в грязноватых синих бумажных штанах и несвежей голубой рубашке навыпуск, он к тому же был еще и бос. В руках переводчик держал старую заржавленную берданку, и было заметно, что обращаться с нею как следует он не умеет. Присутствовали на допросе и несколько немецких офицеров чином пониже - держались кучкой за спиной майора. Лаврова поставили перед столом, а по бокам и сзади него - трех автоматчиков. Кроме того, все пространство вокруг хаты было оцеплено солдатами, позади которых стояли жители Раскит и дивчата, прибежавшие из других хуторов. Солдаты их довольно лениво отгоняли, но жители только слегка отступали и снова приближались - все слышали.
Прежде всего немецкий майор предложил летчику поесть. Лавров отказался. Затем майор вынул из кармана пачку сигарет и протянул их пленному. Тут Лавров, с ненавистью глядя в глаза переводчику, сказал громко:
- Передай, что у меня есть своя, русская махорка!
Тогда майор спросил:
- За что вы воюете?
И Лавров ответил с вызовом:
- За свою землю, за Родину!
Жители подумали, что летчика застрелят на месте.
Однако майор даже сказал:
- Карош рус!
Тут Лавров рванул ворот гимнастерки и как-то подался вперед, словно хотел шагнуть, но только нагнул голову-набычился. Анне Семеновне показалось: летчик загорелся было что-то сказать и... не сказал. Он сжал кулаки и с минуту так постоял.
Потом пошли обычные вопросы. Лавров отвечал на них небрежно: видно было, что думал о другом.
Вдруг кто-то из-за спины майора спросил:
- Высоко ли летаете?
