Долин с высотою?
Мир печальный — обручальный
Спасен красотою?
Стала в небе кликом ранним
Будить человека:
«Скоро ль, мертвые, мы встанем
Для юного века?»
От креста к кресту чертила
В лазури изломы,—
Заждалась и загрустила
До смертной истомы.
АФРОДИТА ВСЕНАРОДНАЯ И АФРОДИТА НЕБЕСНАЯ
Как лебедь белую из влаги возмущенной,
Так незапятнанной и не порабощенной
Божественную плоть спасает Красота
Из бездн растления,- невинна и чиста
На пиршестве срамном и в смрадном лупанаре.
Порок неистовый, в сходящем свыше даре
Нетленные черты бессильный исказить,
В рабыне жертвенной богиню мнит пронзить;
Но в миг, когда обол блудницы похищает,
Он Всенародную Небесной возвращает.
«Светает марта день двадцатый…»
Светает марта день двадцатый.
Крылатой Музы медлит дар.
Сниму-ка барбитон звончатый
С гвоздя, как говорил Пиндар.
Не дожидаясь гордой девы,
И, как умею, сердца дань
Замкну в домашние напевы
Старинной спутнице, за грань
Неведомо какого лета
Переступивший в этот день,
Закат медлительный поэта
Перегоняющий, как тень.
Поклон, родная, благодарный!
Вам, неотлучная, поклон!
Сегодня на помост алтарный,
Страстей седмицы чтя закон,
Мы станем оба исповедать
Пред Богом душу. Суждено
Нам вместе труд и радость ведать —
И через узкое окно
В лазурь и вечность детским взором
Глядеть, подъемля от стола,
Покрытого бумажным сором,
Два осребренные чела.
Внезапно Муза мне: «Довольно!
Пусть кроет повседневный лед
Слова, что выговорить больно,
Хоть сладок их небесный мед.
Пусть дни бегут чредой летучей,
В тревоге пестрой и живой,
Пускай заносит их сыпучий
Песок клепсидры роковой.
Но лишь прошел, не облюбован
Вниманьем сердца, скудный миг…»
Он Богом втайне знаменован,
Как втайне плещет мой родник.
«Как жутко-древне и до грусти живо…»
С. Г.
Как жутко-древне и до грусти живо
Я ночи южной ощутил потемки
В твоих стихах!.. Еще ль цикады громки,
И царственна звезда, и длится диво?
К полудням новым тянется пугливо
Случайная трава, и стебли ломки
На том пласту наносном, что обломки
Минувшего хоронит молчаливо.
Приемлю я с послушным удивленьем
Души земной и душ земные ласки;
И за твою — я робко благодарен.
Быть может, Лазарь, уронив повязки,
Был так же умилен родным селеньем…
Вот отчего напев мой светозарен!
Песни устали
В легкие дали
Реять за даром
Райских плодов,—
С огненным шаром,
Ношей орлиной,
Вечной первиной
Звездных садов,
В клюве могучем,
Ловчими света,
В лоно поэта
