– Когда? – спросила мама.
Я ответила, что не смотрела на часы, но что она, конечно, сейчас уже скоро вернется.
Мама все стояла в дверях и не уходила.
– А откуда у нее деньги?
С тех пор как Ильза поскандалила с мамой, мама не давала ей больше карманных денег.
Я ответила, что этого я тоже не знаю.
Мама пошла на кухню.
Через полчаса она пришла снова и сказала:
– Никому не требуется столько времени, чтобы купить тетрадь.
Я ничего не отвечала.
Мама посмотрела на меня внимательно.
– Ты что, плакала?
Я покачала головой и пробормотала что-то про насморк, которым я заразилась от Анни Майер, моей соседки по парте. И даже чихнула для убедительности.
Потом домой пришел Курт. Мама сразу же рассказала ему про Ильзу и про тетрадь в линейку.
– Но ведь магазины давно уже закрыты, – сказал Курт.
– Вот именно, – сказала мама.
Курт пошел в гостиную, сел, стал открывать бутылку мартини. Он сказал маме:
– Не сердись на меня, но я все время ждал этого. Когда человеку четырнадцать, его уже не запрешь, как кролика в клетке. – А потом он еще сказал: – Но ты не волнуйся, она вернется. И когда она вернется, не устраивай, пожалуйста, такой спектакль, как в тот раз!
В восемь часов мы сели ужинать. Потом мама уложила Татьяну и Оливера, и меня начали допрашивать. На душе у меня скребли кошки, но я продолжала утверждать, что ничего не знаю. Маму мне было жалко. Я заметила, что она не просто взбешена – она боится.
В десять часов меня отправили спать. Я легла на живот, натянула на голову одеяло и стала считать с тысячи обратно, чтобы поскорее уснуть. Я не хотела больше ничего слышать, ничего видеть, ничего не хотела чувствовать, не хотела ни о чем думать, ничего не хотела знать. Я не хотела быть наяву. Примерно на пятьсот пятидесяти я заснула.
Проснулась я очень рано. Но мама была уже на кухне. Пахло кофе. Я встала и пошла на кухню.
– Ее все еще нет, – сказала мама. А потом спросила:
– Ты не знаешь, где лежит Ильзин заграничный паспорт?
– Конечно, знаю, – сказала я, побежала в гостиную и, выдвинув средний ящик секретера, стала в нем рыться. Я сама удивлялась, как я могу так притворяться. Какая же я, оказывается, лживая! Ведь ровно двадцать три часа назад я прокралась в гостиную, вынула Ильзин паспорт из этого ящика и отнесла его ей.
Мама вошла в комнату вслед за мной.
– В том-то и дело, что тут его нет, – сказала она.
Я посмотрела на нее в растерянности.
– Может быть, в папке с документами?
И выдвинула другой ящик.
