- Почему «кис-кис-кис»? Это же крыса. Ника едва слышно рассмеялась.
- Ты не понимаешь логику снов…
Она оглянулась на Рю, но тот по-прежнему стоял на месте и сдирал с подоконника облупившуюся краску.
- Иди, я сейчас спущусь.
Ника бросила на него короткий взгляд и побежала догонять Флиба. За одно короткое мгновение Рю успел увидеть в ее глазах больше, чем видел в ее фразах, снах, чувствах, которыми она делилась с ним, словно передавая флягу, из которой оба по очереди пили одну на двоих жизнь. Ему на миг показалось, что в этом взгляде он наконец увидел ее - без красного и синего, без бубенцов и запаха ягод. Не ее величество Нику, не герцогиню де Дино, а именно ее. Девчушку, которая давным давно на детском слете подошла к незнакомому пареньку в дурацкой шапке и сказала: «Ты морщишься, как мой кот».
Рю присел на подоконник и, глядя на развалившийся стенной шкаф, проговорил, обращаясь к шкафу и ни к кому более:
- Я, наверное, тоже не понимаю логику снов.
Фигура старика выступила из шкафа так стремительно, как будто он не шел, а его тащили на веревке неведомые силы.
- Теперь я должен тебе шляпу, да?
Учитель не игрался с нарисованной трубкой, не острил - вообще не проронил ни слова, как будто неведомые силы еще и заткнули ему рот.
Рю протянул вперед руку, и она вошла учителю в грудь. Реконструктор помахал кистью, как будто разгонял дым от своей старой трубки. Тело наставника стало зыбким, полупрозрачным. В усталых глазах теплился огонь, раздуваемый похожими на кузнечные меха «гусиными лапками» морщин.
- Откуда вы взялись? Мы же выключились…
Учитель осклабился, но так ничего и не ответил. Рю облокотился о стену, закрыл глаза. Под ногтями собралась краска, и неприятно щипало ободранные о перила ладони.
- После того раза, с Талейраном и де Дино, она все уговаривала меня повторить… Взять еще чью-нибудь любовь - Наполеона и Жозефины или Ромео иДжульетты, Бонни и Клайд, Тома и Джерри - хотя бы просто любовь, любую - и нырнуть на самое дно. Если конечно, у этой любви будет дно. Экранировать сомнения, отключить предрассудки, отгородиться ширмой от памяти и прожитой жизни. Только мы и любовь, адажио…
Он облизнул пересохшие губы, повернулся к окну - Ника присоединилась к девочке и они вместе мурлыкали нелепое «кис-кис-кис», а Флибэти стоял над проломом на изготовку, на случай если крыса все-таки высунется наружу.
- Я все отнекивался тогда… Так вот, наверное, я просто скажу ей, что это больше не нужно… Не ухмыляйся. Можем даже поспорить, что скажу. Сразу после того, как они поймают эту крысу.
