В России были самые красивые дети из всех, которых мне довелось встречать когда-либо. Маленькие девочки носили белые бантики. Взрослые гордо расхаживали со своим потомством по городу. Я часто вспоминал знаменитый роман «Детство» и его автора, который был отцом большого количества детей. У современных авторов я тоже встречал хорошие книги о детстве, я имею в виду Чарльза Буковского и Эдуарда Лимонова с его автобиографическими произведениями «Подросток Савенко» и «Молодой негодяй». Мне даже не приходилось просить Вольфа снимать детей, он и без того это делал.
Писательница Лариса Шульман показала мне в прошлый приезд шикарный ресторан «Украина», в огромном зале которого мы были единственными гостями. Здесь было полдюжины официантов и уборщиц, бесцельно слонявшихся по залу. Мы заказали два салата и две банки немецкого пива. Я заплатил 23 бакса.
Слева у входа находились однорукие бандиты. На сцене к вечернему выступлению готовился вокально-инструментальный ансамбль. Когда мы выходили из ресторана, мы посмотрели на окна Белого Дома, который находился напротив. Там горели свечи и огоньки фонариков.
Спикер парламента Хасбулатов и генерал Руцкой, последние приверженцы парламентской демократии, курили и пили водку в ожидании мести уральского козла Ельцина. Штурм Белого Дома был не за горами. Перед рестораном тусовали военные.
— Они подтягивают армию из провинции, — с презрением сказала Лариса.
Через несколько дней, проходя мимо, я видел огромные черные пятна копоти на белом фасаде здания парламента. Наступило новое время. Это были не западные игры с альтернативным занятием пустующих домов, здесь был расстрелян парламент, заявивший о свержении диктатора. Это стоило жизни также одному французскому журналисту.
У меня было много денег во время моего первого посещения России, но в Вену я воротился со 100 долларами. Я не понимал, как я спустил за месяц полторы штуки. Я отказывался от посещения кабаков после того дорогого удовольствия. Водку и сигареты я покупал в дешевых киосках. Это были ничтожные суммы. Американские сигареты стоили полбакса, тогда как во второй приезд они стоили уже бакс.
Доллары я прятал теперь в специальный кожаный пояс-сумку, купленный еще в Вене. Это был последний писк человеческой хитрости в средствах защиты от грабителей. Но это принесло мне лишь неудобство — на животе у меня возникло страшное раздражение. Боль заставила меня зайти в аптеку. Чтобы объяснить, в чем дело, я расстегнул брюки. Продавщица издала вопль ужаса.
