– Ну так что же, что знаете? А разве у батюшки моего мало было имущества?
– Ваш батюшка служил птицеловом у наваба Хасана Али-хана.
– Птицеловом?
– Ну, пускай не птицеловом. Значит, он выращивал бойцовых петухов.
– Петухов?
– А нет, так сокольничим был. Не все ли равно?
– Позвольте! Да вы издеваетесь надо мной!
– Я всегда говорю напрямик, потому обо мне и отзываются дурно. Да я бы этого и не сказала, но уж очень вы меня разозлили своей болтовней. Когда вы приходили запросто, я вас не гнала. Но сегодня, когда с Чхаббаном-сахибом такое приключилось, вы посмели тут же совать мне прямо в лицо свои предложения. Возьмитесь за ум! Где вам содержать танцовщицу! Продержите месяца два, ну, пускай три…
– А если заплачу за полгода сразу?
– Чем? Языком?
– На, возьми! – не выдержал Хусну и вытащил из-за кушака пару золотых браслетов с драгоценными камнями. – Сколько они, по-твоему, стоят?
– Дайте, посмотрю, – сказала Бисмилла и тут же надела браслеты. – Завтра покажу их сыну Чханнамала. А работа прекрасная! Ну ладно, теперь извольте уйти. За мной присылала Чхаттан-баджи, и я не могу больше задерживаться. Приходите завтра в это же время.
– Так снимите браслеты.
– Аллах! Да что тут у нас, воры, что ли? Не съем же я ваши драгоценности. Видите, какие простые браслеты у меня сейчас на руках? К Чхаттан-баджи я ухожу потихоньку от матери. Если пойду к ней за дорогими браслетами, она примется допытываться, куда я иду, да зачем. Так оставьте мне ваши. Утром заберете их обратно.
– Отдайте браслеты – ведь они чужие. Будь они моими, я и разговаривать бы не стал – сразу же подарил бы их вам.
– Так чьи же они? Вашей матери? Но она умерла. И все-таки вы говорите, что они не ваши?
– Я их вам просто показал. Они не мои.
– Будто я их не узнала! Да ведь это те самые браслеты, которые Чхаббан-сахиб передал вам, чтобы вы их заложили. Дело было при мне.
– Что вы говорите? Когда ж это было?
– В тот самый день, когда Чхаббан-сахиб приглашал сестрицу Умрао выступить у него. Она настаивала, чтобы ей сразу же заплатили всю сотню, а у Чхаббана-сахиба не оказалось наличных. Он при мне вынул браслеты из сундучка и бросил вам. Сестрица Умрао, ведь правда, это те самые браслеты?
– Зачем ты меня спрашиваешь? – ответила я. – Разве ты станешь врать?
– Слыхали?! – снова повернулась Бисмилла к Хусну. – Ну, вам их больше не видать. Это браслеты Чхаббана-сахиба, я их узнала. Теперь уж не отдам.
– Хорошенькое дело! А деньги, которые я за них уплатил?
