Раскаяния Катя не ведала, она очень легкомысленно относилась к смерти и загробной жизни. Для нее смерть была совершенно естественным процессом, не заслуживающим внимания. Это объяснялось тем, что в детстве ее отец, хирург, брал ее с собой на работу в больницу, потому что девочку не с кем было оставить дома. Там он ее оставлял на попечение старушек, работающих в морге. Так что ребенок быстро привык резвиться среди трупов. Более того, смышленая детка приводила в морг своих друзей, где они играли в "мертвяков" – кто-нибудь ложился на носилки и притворялся трупом, остальные весело перетаскивали его с места на место.
Когда Катя подросла, то с увлечением занялась препарированием лягушек – ее интересовало, как у них там внутри устроено. А в пятнадцатилетнем возрасте, когда она резалась с друзьями в домино во дворе, ее партнера по игре случайно убил из самострела какой-то подросток. "Он сидел рядом со мной, стрела вонзилась ему прямо в горло, – рассказывала Катя…- Я увидела, как хлынула сильной струей кровь, но меня почему-то это не взволновало. Несчастный случай, вот и все".
Потом приехала "Скорая", забегали, засуетились взрослые, милиция допрашивала детей. Но это никак не повлияло на обычно впечатлительную Катюшу и не испортило ей сон и аппетит.
Катя убедительно доказывала мне, что смерть не стоит того, чтоб о ней столько думать и говорить, что люди зря забивают себе голову проблемой, которую все равно не разрешить. Катюша предпочитала обсуждать чувственные кутежи.
Одно время мы с ней мечтали о том, как хорошо было бы покупать за деньги молоденьких мальчиков с красивыми здоровыми телами, без мозгов, зато с хорошей эрекцией, на потеху женской плоти. Избавьте нас от высоких чувств! Мы почувствовали себя сильными быстрыми самками, которым нужен только крепкий фаллос. Этот вакхический жар спасал от душевной муки безлюбой жизни.
Чтобы окончательно освободиться от власти мужчин, я открыла для себя тайны мастурбации. Мне хотелось падать все ниже и ниже, в бездну удовольствия, где можно затеряться. С помощью воображения я утрачивала последние остатки стыдливости. Мне чудились голые толстяки с колыхающимися животами, которые давят своей тяжестью маленькую проститутку и хихикают от радости. Мне представлялась солдатская казарма и грубый деревянный стол, на котором я лежу, раздвинув ноги, как на гинекологическом кресле. Я вижу десяток молоденьких солдатиков с пушком на бритых головах, они выстроились в очередь ко мне и дрожащими от возбуждения руками расстегивают ширинки. Эти бедные мальчики так. Давно не видели женщины, что у них уже мокро в штанах. Я потягиваюсь всем телом от приятного предвкушения.
