– Нуржана выпустили? – спросил я маму.
– Да.
– Где он?
– Куда-то ушел.
Я вышел во двор. У гаражей на скамейке с парнями сидел Доктор. В руках он держал букет бордовых роз. Брат исподлобья смотрел на меня.
– Ты это что? – спросил я. – Цветы кому?
– Пацанке моей… Сейчас к ней поеду…
– Не надо.
– Да ты что-о?! Это же пацанка…моя…
– Она в Москве.
Доктор не поверил и поехал искать жену.
Не я один думал о Москве.
Чтобы оборвать связи с местными анашокурами, родителям стукнуло отправить Джона в столицу. Мысль может и дурацкая, но кроме дурацких в замороченные головы родителей наркоманов других мыслей и не приходит. На словах дядя Боря был не против приезда Джона.
Самолет на Москву уходил утром. Накануне вечером Джон куда-то сходил и вернулся с остекленевшими глазами.
Все могло сложиться по другому. Если бы не папа не обратил внимание на глаза и не принялся обыскивать Джона. Нигде ничего не было. В последний момент отца осенило и он раскатал, засученные по локоть, рукава рубашки брата.
На пол посыпались башики плана.
Москва для Джона захлопнулась.
"В Москве иностранцев полно… – мечтал Джон еще вчера. -
Познакомлюсь и с местными пацанами… А там…".
Еще вчера он говорил про московских иностранцев, а сейчас отбивался от санитаров и диким криком звал на помощь:
– Шеф, отмажь!
Шеф и я смотрели из коридора, как Джон в столовой брыкался и кусал медбратьев.
Отец вызвал спецбригаду со злости и в надежде, что в дурдоме лечат от наркомании.
Джона поместили в третье отделение.
Через три дня я пошел к нему. Он успокоился, ел из кастрюльки каурдак и бодрился:
– Все ништяк… Не переживай за меня… Только бы вырваться отсюда.
Выписали Джона через два месяца. Джон наел ряшку будь здоров и жаловался на Ситку, который замучил в отделении заботой и опекой.
Вспоминая тот вечер, Джон сожалел о том, что не догадался припрятать план где-нибудь во дворе, чтобы с утра уложить в чемодан и спокойно улететь в Москву.
Прошел месяц. Шеф и Джон уехали в Саякскую геологоразведочную партию.
Вася Абрамович решительно намекал: "Тебе давно пора кого-нибудь…". Я и сам знал, что если и не давно, то сейчас самое время. Все бы может с легкой руки Абрамовича так и вышло, если бы не… После эпизода с Валей со мной что-то произошло. Случился непоправимый сбой и невыносимо дурманное желание пропало прочь и бесследно. Тогда я подумал, что может так бывает и со временем все вернется.
Для Васьки противоестественны уклонения от разговоров про туда-сюда. Первый раз у него было в одиннадцать лет. Никто ему не отказывал. Наступал на девчонок Вася легко и играючи. К примеру, прошлой зимой на горке у Дома правительства семнадцатилетняя девчонка успела один лишь раз прокатиться с ним с горки и тут же размякшая от тисканй и поцелуев, сдалась: "Делай со мной что хочешь". Вася отвел ее на пять метров и под раскидистой тянь-шаньской елью сделал так, как о том и просили.
