У Изольды от гнева перекосило лицо. Она подскочила к Диме и ловко, как кошка лапой, отвесила ему звонкую пощечину. Дима неловко оттолкнул мачеху, та сделала, почему-то оглядываясь на висевшие на стене часы, несколько шагов назад и неожиданно для Димы рухнула спиной на журнальный столик. Ножки столика подломились, Изольда картинно растянулась на полу среди обломков, громко рыдая и размазывая по лицу косметику для большей убедительности: как раз в этот момент в холл входил Сидоркин-старший.
– Что здесь происходит? – Родион бросился к Изольде и помог встать на ноги.
– Он избил меня! – Рыдания Изольды перешли в жалобные всхлипывания. – Видит Бог, я этого не заслужила! Родион! Сделай же что-нибудь.
Сидоркин усадил жену на диван и повернулся к Диме, который так и застыл посреди холла с растерянным, ошеломленным видом.
– Дима, ты с ума сошел? – Родион с недоумением смотрел на сына. – Как ты мог поднять на Изольду руку?
– Я не бил ее, папа, она сама упала на столик. Специально! Это она мне дала пощечину, смотри – губу мне разбила! – Дима сам чувствовал, что говорит очень неубедительно и отец верит не ему, а Изольде.
– Он предложил мне такое… – подлила мачеха масла в огонь, – такое… Он сказал, чтобы я соблазнила Апулевича ради его миллионов… Как, по-твоему, я должна была реагировать? – плакала Изольда, трагически заламывая руки. – Родион, ты же знаешь, я такая уравновешенная, неконфликтная… Но это беспредел какой-то…
Родион вздрогнул, как от удара, а когда заговорил, стало ясно, что он еле сдерживается, чтобы не броситься на сына с кулаками.
– Сын, это правда?
Дима хотел сказать, что это не совсем правда, вернее, совсем неправда, но отец смотрел на него с таким гневом и осуждением, что у Димы пропала всякая охота выяснять детали и нюансы.
– Ты что, не видишь, она подвинулась рассудком на деньгах Апулевичей! Она обманщица! – закричал он.
– Не смей так говорить об Изольде, щенок! – взорвался Родион. – Я кормлю тебя, плачу за твое обучение и за шмотки! А ты? Ты позволяешь себе оскорблять мою жену, от которой ты ничего, кроме хорошего, в жизни не видел!
Дима видел, что отец разозлился так сильно, что способен ударить его. Но он и сам почти перестал себя контролировать.
– Ты тоже сошел с ума? Как ты можешь меня попрекать? – едва сдерживаясь, чтобы не заорать, сказал Дима. – Тут половина всего – мамина! А Изольда – хищница и гадина… Вползла в нашу семью, охмурила тебя!
– Замолчи немедленно! Сейчас же извинись! – с надрывом закричал Родион, хотя это было совершенно на него непохоже.
