Зиккурат | страница 9
– Да, – кивнул отец. – Это можно.
Последующие три дня для меня стали временем самобичевания и отверженности. Что бы там ни говорил Тези Ябубу, а ощущал я себя как настоящий вашичу в резервации.
Я никуда не ходил, кроме нужника и виртокамеры. Не ел вместе со всеми – приказ Мусы распространялся и на это. Еду приносили друзья – Тези Ябубу или Сунь, навещавшие «блудного сына». Они подолгу засиживались у меня, потом уходили, уступая место апатии. Я валялся на койке под монотонное мурлыканье музыки. Или уходил гулять в виртал, по столицам мира, или еще кое-куда. Не раз садился корпеть над диссертацией, но работа не шла.
Лучше удавалось писать письма Анне – остроносенькой блондинке из центра предполетной подготовки. Я не женат, и подружки у меня давно не было, после возвращения с Меркурия и отдохнуть толком не успел. Анна сразу запала в душу, но слишком мимолетны оказались наши встречи, чтобы вылиться в серьезное увлечение. Тем не менее в полете мне было приятно вспоминать о ней, воспоминания согревали сердце. Конечно, за те два года, что нас не будет на Земле, она, вероятно, успеет найти себе кого-нибудь, но… может, и нет. Как знать? Чем больше я о ней думал, тем сильнее казалось, что я влюблен. И немудрено, ведь на корабле ни одной женщины, лишь воспоминания о них да дразнящие виртуальные образы.
В целях самоукорения я настроил персоналку постоянно повторять:
– Васька – дурак! Васька – позор человечества! Васька – новый Герострат!
Кстати, забыл сказать: Васька – это не от «Василий», а от «Вассиан». Так уж меня родители назвали.
Как-то раз я нашел на полу каюты странный приборчик. Вроде электроблокнота, но более узкий. Хозяин находки вел какой-то отсчет. По нарастающей шли числа, и напротив каждого стояло поясняющее слово. С удивлением обнаружил возле двух последних – 1012 и 1013, свое имя. Более ранние числа иногда сопровождались именами других членов экипажа. Я показал находку Тези Ябубу и тот узнал в ней вещицу Суня. Сунь был несказанно рад и одновременно смущен. От моего шутливого предположения насчет имен в книжке – уж не ставит ли он тайные опыты на коллегах – он смутился еще больше, принялся извиняться со всей китайской церемонностью, но вразумительного ответа так и не дал.
Что ж, каждого из нас обязали завести себе какое-нибудь хобби на время полета. Должно быть, наш бортинженер выбрал нечто более оригинальное, чем бисероплетение Тези Ябубу, рифмоплетство Зеберга, музыкальные опыты Мусы или мои научно-исторические потуги. Как бы то ни было, этот эпизод несколько разогнал скуку и позволил отвлечься, тренируясь в построении гипотез о загадочном списке Суня.