И он увидел. Проклятая колоннада уходила едва ли не к полюсу, а за ней, в колышущемся мареве над красными скалами, громоздились башни воздвигаемых крепостей. Стилгар не был ни впечатлительным, ни суеверным человеком, но и ему стало не по себе, а религиозных фрименов охватил откровенный страх. Вечерело, красный свет заливал все вокруг, и стратег не мог отделаться от ощущения, что слышит какой-то гул, сродни шуму в ушах, и чувствует дрожь земли под ногами. Шерван, единственный уцелевший из его адъютантов, поднял руку, указывая на исчезающую вдали багряную, с глубокими черными тенями шеренгу рукотворных уступов, и сказал:
– Хафизулла, это знамение. Он пришел, он здесь. Мы прогневили небо.
– Кто? – хмуро спросил Стилгар.
– Сам знаешь. Пришел срок, пророчество исполняется.
– Дух Тамерлана.
– Да, это ангел смерти Азраил. Хафизулла, дни Муад’Диба сочтены, и наши тоже. Ты видишь.
Стилгар ничего не ответил и пошел прочь.
Лишь поднявшись по отрогам плоскогорья Подкова, он вызвал помощь – и через сутки был в Арракине. Тут его поджидал новый, еще более неприятный сюрприз. Оказывается, пока нелегкая военная судьба носила его по горам и пустыням, у императора успел побывать эмиратский посол. Он валялся у Муад’Диба в ногах, бился лбом в ковры, говорил о несчастном недоразумении, о вечной преданности Феллаха, о том, что Пол Муад’Диб – величайший правитель всех времен и народов, о всегдашней готовности и пустынном братстве. И после строгого внушения, а затем – грозного напутствия посол был с миром отпущен, а печальный джайпурский инцидент предан забвению. Как раз тогда и был, кстати, подписан памятный договор о совместном финансировании спутниковой системы слежения «Соллекс», сыгравшей во время войны такую роковую роль.
Стилгару стало нехорошо. Его дурачили второй раз. Неведомый воитель оказался еще и гениальным дипломатом, в совершенстве постигшим тайные изгибы натуры Муад’Диба. После пустыни он переиграл Империю и на полированных плитах арракинского Дворца приемов – Стилгар отлично понимал, что за право называться императором в каких-то отдаленных землях Пол отдаст еще не один легион.
– Я должен поговорить с владыкой с глазу на глаз, – объявил шейх.
Слово Стилгара все еще было преисполнено высшей властью, и их оставили наедине.
– Узул, – начал военный министр, – мы потеряли более четырех тысяч человек. Там были те, кто когда-то вошел с тобой в Арракин. Узул, время переменилось. Я многое увидел. От Джайпура до Подковы идет стена, которая заберет тысячи жизней на войне. Эта стена стоит миллиарды и миллиарды. Это деньги парламента, и мне это не нравится, Узул. Стену построил серьезный человек. Возможно, самый серьезный из всех, кого мы видели. Говорят, это воскресший Тамерлан. Не знаю. Он создал базу на Двойном Клюве – хорошо замаскированную базу, и мы вошли туда, как маленькие дети – вот только вышли не все. Он дал нам уйти – он нас не боится. Двойного Клюва у нас больше нет, Узул, и Востока у нас тоже нет, потому что второй раз через Клюв мы уже не пройдем. Он сделал это, не потеряв ни единого солдата, даже не выведя за стены ни одной когорты. Нас запирают, Узул. Мы можем потерять Юг.
