– Ах ты, погань чухонская, – вопил Олькша: – Я тебе покажу, как надо мной потешаться!
Его крик оборвался на полуслове. За мгновение до этого раздался внятный звук пробиваемой кости. Волькша не сомневался, что это стрела с каменным наконечником расколола конопатый лоб приятеля. Скрипнул под тяжестью Ольгшиного тела снег. Следующая стрела вот-вот должна была вонзиться Годиновиёу между ребер или выбить зажмуренный глаз. Страх стучал у Годиновича в висках. Долго. Слишком долго. Так долго, что Волкан, наверное, даже обрадовался бы, нырнув, наконец, в полынью жгучей, но окончательной боли.
Но охотница почему-то не торопилась спускать натянутую тетиву.
– Ну, что же ты? – спросил Волькша по-карельски.
Ответа не последовало.
Когда на смену красной, пульсирующей темноте закрытых век, в глаза Волькши проник свет низкого солнца, снег показался ему белее белого, а небо голубее голубого.
Однако больше, чем отсрочке собственной смерти, он удивился тому, что шагах в шести от олоньской лучницы на снегу сидел Олькша. Не лежал с пробитой башкой, а именно сидел, точно застигнутый врасплох каким-то невероятным прозрением или откровением.
– Что здесь произошло? – спросил Волькша у девушки.
В ответ Олькша показал ему опоясный нож своего отца. Точнее не сам нож, а его роговую рукоять, расколотую стрелой надвое. Сама стрела со сломанным наконечником валялась рядом. Такое жесткое предупреждение отрезвит всякого. Даже берсерка.
– Почему? – в третий раз задал вопрос Волькша.
– Почему, что? – переспросила олоньская девушка.
– Почему ты его не убила?
– Если тебе это надо, убей его сам, – язвительно ответила она.
– Нет, я этого не хочу, но я… мне бы хотелось узнать, почему ты оставила ему жизнь? – Волькше редко доводилось разговаривать на языке карел и потому его корявые речи вызывали у девушки улыбку.
– Убить венеда – это как убить медведя, только наоборот, – последовал странный ответ.
– Почему?
– Как много у тебя вопросов, – усмехнулась лучница.
– Почему, убить венеда – это как убить медведя, только наоборот? – не унимался Волькша. Его страх перед невероятными способностями охотницы превратился в свою противоположность. Волькше хотелось говорить и говорить с Деваной-девой. Спрашивать ее об всем на свете. О наконечниках и оперении ее стрел. О дереве, из которого сделан ее лук. Да мало ли еще о чем.
– Разве венеды не верят, что целясь в медведя, можно убить лесного Властелина?
Все-таки дикие они, эти карелы, – подумал Волькша. Убить медведя для венеда – это подвиг. Главное не спутать обыкновенного лежебоку с Бером. Вот его смерть действительно может разозлить Святобора, поскольку тот является его слугой, а порой и обликом. Но отличить Бера от медведя может даже малолетка.
