А третий бомж ограбил дядю, когда того выписывали, украл у него часы, хотя у самого были сломаны ноги и позвоночник.
Дядя, сколько я помню, постоянно соприкасался с больницами.
Отчим, помню, повел его на экскурсию в свою больницу, под Питером, показал морг. Дядя бродил среди трупов и кричал:
- Вставайте, бляди! На работу пора!
Место действия: подстанция Скорой Помощи.
Разгорелся ожесточенный спор. Водитель утверждал, что замести в дурдом удается далеко не каждого.
- Нет, каждого.
- Нет, не каждого!
Водитель был, конечно, не прав. Однажды его коллега, возивший психиатрическую бригаду, зашел в приемник одного такого дурдома, в туалет, и там его поймали пьяные санитары, дали ему люлей и связали. Тот знай себе вопил, что он водитель, а ему надменно отвечали, что все тут водители.
Стороны так и не примирились. Хорошо. Прошло какое-то время, и шофер о споре забыл, но его оппоненты все помнили. Наловили тараканов и покрасили спреем в зеленый цвет. Высыпали этому шоферу и ждут.
Водитель пришел в несказанный ужас. Кинулся к докторам:
- Тараканы зеленые!
Те, серьезно:
- Ну, не знаем, это не к нам. Вон психиатры стоят, иди к ним...
Поступила жалоба. Больной пожаловался на доктора, который его оперировал под местным наркозом.
Ему не понравилось, что доктор, сделав разрез, сказал "упс".
Я уже давно ничего не вспоминал из моей бедной на выдумку биографию. Все, что дозволено внутренней цензурой, я написал; осталось то, что нельзя. Но имеются и пограничные случаи, которые можно, скрепя сердце, предать огласке. Вот, например, история болезненной смычки медицины с милицией.
Я всегда вспоминаю в связи с этим сцену из фильма "Город принял". Милиция встречается на пустынном ночном перекрестке со скорой помощью, и скорая помощь забирает у милиции роженицу, якобы случайно там оказавшуюся. Дескать, одно дело делаем, обеспечиваем преемственность.
Ну, это еще вопрос: какое они такое делают дело, что получилась роженица, да еще попала в милицию. Замнем.
Но вот с невропатологами таких трогательных вещей не бывает. То, что им передает милиция в структуре преемственности, напоминает не о рождении новой жизни, а об окончании старой, причем загубленной. Вообще, клиенты частенько бывают общие, удовлетворяющие обе службы.
Все это, впрочем, мало чем связано с моим воспоминанием.
Лет десять назад побывал я в гостях. Я ведь прекрасно знал, что мне на следующий день дежурить в больнице и в гости нельзя, но все равно пошел. Обидно, что и гости-то не запомнились. Помню, что сел, уходя, в какой-то не мой трамвай и приехал на Васильевский остров. Помню, что поздно ночью вернулся домой на такси, да слишком рано вышел из машины, заблудился в собственном дворе, упал, содрал на запястьях кожу. Спал часа три и отправился на работу весь возбужденный и благоухающий. Я еще не знал, что в нашей больнице такое если и не в порядке вещей, то, по крайней мере, обыденное явление.
