Даже отвлекаясь от этих крайностей “экстремистского глобализма” (а они в первую очередь характерны для постсоветского пространства и для России), в целом можно констатировать: современная глобализация ведет к нарушению сложившегося национального консенсуса между элитами и народными массами и представляет вызов единому гражданскому обществу классического типа.
По сути дела, можно говорить о начавшейся мировой гражданской войне (пока еще большею частью холодной) между стремительно глобализующейся элитой и “туземными” народными массами. При этом элиты оказались значительно лучше подготовленными к этой войне и с успехом используют эффект внезапности. Массы, привыкшие полагаться на “свои” национальные элиты, на сегодня обнаруживают полную растерянность и деморализованность. Каковы же сценарии дальнейшего развития событий?
Первый, который сегодня преимущественно осуществляется, связан с попытками всемерного политического разоружения масс с целью предотвращения их эффективного ответа на вероломство правящих элит. С одной стороны, массы лишаются привычных форм демократического участия и контроля за принятием решений, с другой стороны, им предлагается целый набор форм символической удовлетворенности, связанных с так называемой “постмодернистской чувственностью”. Рассмотрим это подробнее.
свободная чувственность
Адепты контркультурной революции сознания уповали на не прибранную к рукам, иррациональную чувственность, видя в ней залог последовательной антибуржуазности. Подобно тому как идеологи казенного социализма некогда преследовали кибернетику или генетику в качестве продажной девки империализма (вспомним Лютера: “разум — первая потаскуха дьявола”), новые левые и хиппи третировали рациональность в качестве основы буржуазного конформизма. Последовательный нонконформизм связывался с “брутальной чувственностью”, знаменующей собой тотальный выход из общества (подразумевалось, что всякое современное общество буржуазно по существу).
В реальном социализме новые левые видели радикализацию буржуазного принципа мобилизации и утилизации человеческой витальности — энергии эроса, поставленной на службу хозяевам мира сего.
Поэтому их привлекали те формы “диссидентской” чувственности, которые были связаны с сексуальными отклонениями, употреблением наркотиков, групповыми формами карнавализации сознания и т. п.
И вот cегодня произошло самое неожиданное: глобальные элиты, в своем стремлении разрушить национальный консенсус и разоружить нацию, решили взять на вооружение ту самую “диссидентскую чувственность”, на которую возлагали столько надежд представители молодежного авангарда 60-х годов.
