Когда я близ тебя, мне чудится Египет,
Вот ночи Африки звездятся в вышине
Так предвещательно и так тревожно мне,
Фиал любви еще не выпит.
Еще касался я так мало черных глаз,
И ночь твоих волос я разметать не смею
Я дам тебе века, царица, будь моею,
Смотри, Вселенная—для нас!
Ты далеко, но говоришь со мной,
В чужих краях, но мы с тобою близки
Так не сумеет, в час ночной,
Араб быть близким к одалиске
Цветочный сон! Кто там идет, спеша?
Какая мысль сейчас волнует!
Твоя освобожденная душа
Меня целует.
Июнь, Июль, и Август — три месяца мои,
Я в пьянственности Солнца, среди родной семьи.
Среди стеблей, деревьев, колосьев, и цветов,
В незнании полнейшем, что есть возможность льдов.
В прозрачности Апреля, влюбленный в ласки Лель,
Для песни сладкогласной измыслил я свирель.
Я с Ладой забавлялся во весь цветистый Май,
К Июньским изумрудам ушел — и спел: «Прощай».
И Лада затерялась, но долго меж ветвей
Кукушка куковала о нежности моей.
Но жалобы — в возвратность вернут ли беглеца?
И жаворонки Солнца звенели без конца.
Заслушавшись их песен. Июнь я примечтал,
Очнулся лишь, заметив какой-то цветик ал.
Гляжу ну, да, гвоздики Июльские цветут,
Багряностью покрылся Июньский изумруд.
И меж колосьев желтых зарделись огоньки,
То пламенные маки, и с ними васильки.
Тепло так было, жарко, высок был небосвод.
Ну, кто это сказал мне, что есть на свете лед?
Не может быть, безумно, о, цветики, зачем?
В цветеньи и влюбленьи так лучезарно всем.
Цветет Земля и Небо, поет Любовь, горя,
И я с своей свирелью дождался Сентября.
Он золотом венчает, качает он листы,
Качая, расцвечает, баюкает мечты.
И спать мне захотелось, альков мой — небосклон,
Я тихо погружаюсь в свой золотистый сон.
Как девушки снимают пред сном цветистость бус,
Я цветиков касаюсь. «Я снова к вам вернусь».
Июнь, Июль, и Август, я в сладком забытьи.
Прощайте — до Апреля — любимые мои.
