Путь на моря | страница 4
Уже двадцать третьего она была в военкомате. «Документы на вас готовы, утром на сборный пункт». Дядина домработница исхитрилась засунуть в вещмешок роскошный махровый халат: «И спать в нем можно, и вместо одеяла будет». Угрюмого вида старшина приказал халат оставить: «На фронт едете, не куда-нибудь!»
Шли по Лиговке колонной по четыре, шинели в руках, вещмешки за спиною. Шестьдесят девушек — шестьдесят медсестер. Все молодые, востроглазые. Старушки вздыхали, осеняли крестным знамением:
— Господи, этих-то зачем?
А Верочке было тревожно и вместе с тем отчаянно. Неудержимо звал к себе фронт…
До Мурманска доехали быстро. Эшелон проскакивал станции, даже не снижая хода. Едва успели разгрузиться, как услышали вой сирен, гудки пароходов. «Воздушная тревога!» И вслед за тем прижимающий к земле отвратительный свист падающего металла!
Спали в ту ночь в школе, на полу. Впрочем, какая тут ночь! Незакатное солнце пялило глаза, переговаривались на рейде суда. Под шинелями шептались:
— Ой, девочки, хорошо бы на флот!
— Ишь чего захотела! А в армии что, не люди?
На флот попали три девушки, медсестрами на мотоботы. Две утонули, третья доплыла до берега. Седая.
Веру определили в летную часть. «Вы у летчиков служили, работу представляете». Пришлось ехать в обратном направлении, в укрытый со всех сторон мохнатыми сопками Кировск. Так случилось, что Великую Отечественную войну Королькова начала фельдшером в одиннадцатом батальоне аэродромного обслуживания 14-й армии. Здесь было сравнительно спокойно, тишину нарушали разве что самолеты, взлетавшие в белесое небо…
Медпунктов было два. Один в казарме, другой в землянке, вырытой неподалеку от летного поля. Между землянкой и батальоном — пять километров. Когда наступила зима и замела пурга, эти пять километров стали ощутимыми. В продутой насквозь кабине газика не спасали даже валенки…
Благо, кто-то из солдат принес в медпункт щенка. Щенок прижился, и скоро его лай слышался во всех концах батальона.
Бойцы окрестили щенка озорно и зло — Рюти (по имени тогдашнего финского премьера). Когда надо было ехать на аэродром, щенок увязывался за Верой и в газике дремал у нее в ногах. Все же было теплее…
Как-то раз щенок попался на глаза комбату. «Пристрелить пса!» Через час кто-то уже разрядил в Рюти винтовочную обойму. По счастью, ему только прострелили лапу. Вера выходила щенка, тайком отправила в город. Война уже начала оборачиваться к ней всеми своими сторонами. Взгляды, которые нет-нет да и ловила на себе военфельдшер, были далеко не братскими… Единственная женщина на несколько сот здоровых, молодых мужчин.