Помехи искажали эхо, их всплески то и дело возникали на индикаторе кругового обзора…
И все же в разноголосице шумов оператор поста гидроакустики Дима Кулагин сумел выделить один единственно нужный…
Русанов кинул взгляд на светящийся циферблат: пять тридцать. Ровно полтора часа с момента начала поиска. Все, что происходило дальше, напоминало действия безукоризненно отлаженного механизма. Заработал КПР — корабельный противолодочный расчет.
— Классифицировать контакт!
— Эхо-пеленг… Эхо с четким металлическим оттенком. Запись по рекордеру четкая. Прослушивается шум винтов. Предполагается контакт с подводной лодкой.
— Начать выдачу данных!
Аппаратура, подвластная многоопытным рукам штурмана, командира БЧ-П1, начальника РТС, начала вырабатывать элементы движения цели. Данные, одни за другими, потекли в БИП — боевой информационный пост, сконцентрировались в коротком докладе помощника, чтобы через мгновение отлиться в команду:
— Эхо-пеленг… дистанцию… утверждаю. Боевая тревога! Атака подводной лодки по данным РЛС!
…Багровый диск вынырнул из-за черной черты горизонта и осветил стремительно несущийся по волнам корабль. Жадно заглатывая топливо, ревели турбины форсированного хода. МПК шел в атаку.
…Получилось так, что я угодил на «Комсомолец Латвии», когда там ждали события более чем приятного: приказа о поощрении. Приказ, по сведениям замполита, уже гулял где-то в верхах, и вот-вот его должны были обнародовать.
Может быть, поэтому царило на баке радостное оживление, поэтому был весел командир?
Тут я ошибся.
— Русанов вообще не из тех, кто унывает. Даже если дела не особенно ладятся. Мы ведь с ним на «Комсомольце» от киля, — сказал мне командир БЧ-V капитан-лейтенант Конюшенко.
«От киля» означало, что механик и командир служили на МПК с того дня, когда форштевень впервые вспорол тугое полотнище горько-соленой воды. Произошло это 29 марта 1980 года.
Механик рассказывал мне:
— Как-то у нас сразу коллектив сложился. Я имею в виду офицеров. Хотя работы хватало: швартовые испытания, ходовые, государственные… Только успевай поворачиваться. Но если выпадал выходной — вместе за город. И командир с нами.
Здесь Константин Олегович чуть насмешливо посмотрел на меня:
— Я знаю, о чем вы сейчас подумали. Так вот, Русанов всегда являлся для нас прежде всего командиром. А ведь мы с ним почти ровесники. И все-таки Русанов казался старше. И сейчас таким кажется.
— Почему?
— Не знаю. Может быть, потому, что не только нас учит, но и постоянно учится сам. И еще. Он моряк от бога.
