— А разве не проще рассортировать по темам? Чтобы исторические хроники — отдельно, стихи — отдельно, а учетные книги лучше попрятать в сундуки.
Мэй приподнял удивленно левую бровь, оценив по достоинству дельное предложение.
— Ну так сделай, как считаешь нужным. Ты у нас ученая — тебе и порядки наводить.
— Ученая?! — растерялась Хелит. — Гвифин сказал?
— Сам вижу, — хмыкнул князь и вернулся к своим депешам.
А Хелит принялась за новую работу с неожиданным для себя энтузиазмом, категорически отказавшись от помощников из числа прислуги. По крайней мере, её дни теперь были заполнены делом, требующим внимания и сосредоточенности, чтобы поменьше думать о собственном духовном увечье. Пока Мэй был в отъезде, она упорядочила бумажный хаос до состояния близкого к идеальному, добравшись, наконец, до учетных книг.
Рыжий осторожно заглянул в приоткрытую дверь и застыл на месте. Князь не знал, что и сказать, когда увидел свой преобразившийся кабинет, подивившись упорству девушки. Он все стоял и стоял в дверях, любуясь аккуратными табличками, приклеенными к каждому ящичку и на все полки. Пусть только теперь Хельх или Дайнар посмеют бросить свиток где попало!
Хелит его не замечала, полностью погруженная в какие-то сложные расчеты, вооружившись вощеной дощечкой, абаком и стилом. И, судя по глубокой морщинке, которая залегла у неё между бровями, полученный результат её совсем не радовал.
— Доброго тебе утра! — сказал Мэй, входя в кабинет.
Девушка радостно улыбнулась, но выйти из-за хозяйского стола не торопилась. Мэй заглянул в её работу и удивился еще сильнее.
— Если бы мне кто сказал, то ни за что бы не поверил, что молодую девицу может заинтересовать такая проза, как учет урожая.
— Тебя дурит управляющий, — заявила Хелит, глазом не моргнув.
Мэй открыл рот и тут же его закрыл, не зная, что ответить.
— Это довольно серьезное обвинение, леди Хелит, — сообщил он.
— Я могу доказать обман.
— Вот как?
Ему ничего иного не оставалось, как расположиться в кресле напротив. Есть Мэю уже не хотелось.
— Излагай, — приказал он.
Как владетель обширных земель он обязан был следить за правильностью сбора налогов в королевскую казну. Приграничье платило не так уж и много, в сравнении с фианами Исконного Тир-Луниэна, исполняя свой долг перед короной иным путем — защищая рубежи королевства. И все же хозяйства облагались небольшими податями. Те, кто просто растил урожай, платили натурой, и даже не обычную десятину, а всего лишь двадцатую часть. Такое послабление привлекало новых поселенцев, искавших в Приграничье больших, чем везде, вольностей. А вот с перепродажи товара нужно было платить налог деньгами. Королевские мытари строго за этим порядком следили и наказывали ослушника плетьми. Мэю, разумеется, никакие плети не грозили, но опозориться перед Короной он все же не хотел.
