«Лойсовы шуточки!» — мысленно воскликнул Эйген, поспешно выталкивая наложницу из постели.
— Вон! — приказал он и начал поспешно одеваться.
Белая длинная рубашка, широкие черные штаны, короткие сапожки, из оружия только короткий меч, а сверху теплый плащ. Что-то прохладно нынче на улице.
Повелитель не любит ждать ни днем, ни ночью. Тем более, ночью.
Ночная Хикмайя — зрелище незабываемое в любое время года. Но весной… «Ах, весна! Что ты делаешь с крылатым сердцем? Почему плачет оно при виде ветвей, покрытых цветами? Ведь зима уже кончилась…»
Эйгену неожиданно припомнились стихи великого, но непонятого поэта древности. Согласно легенде, Ттимур написал эти строки кровью возлюбленной, им же убитой в приступе ревности.
Каждый дом, каждый дворец, как маленькая, укрепленная по все правилам крепость. Аккуратно подстриженные деревья еще не загораживают листвой редкие светящиеся окна и крошечные лампадки выставленные в специальных нишах. Жить в Хикмайе — честь и привилегия. Большинство дэй'ном благородного сословия прозябают в своих замках в провинции и до безумия завидуют своим сородичам, обитающим в непосредственной близости от самого Повелителя. Жить в Хикмайе — опасное занятие. Здесь каждый камень пронизан интригами и пропитан кровью. Впрочем, столица любого королевства есть вместилище всевозможных пороков. О нравах униэнской Лот-Алхави тоже ходят недобрые слухи, но все равно до Хикмайи никому не дотянуться. Здесь, если власть — то абсолютная, если роскошь — то вопиющая, если страсть — то безумная, а если смерть — то мучительная и ужасная. Вот и выбирай, что больше по душе — относительная безопасность в какой-нибудь дыре, или каждодневный риск возвышения? Эйгену выбирать не пришлось. Он родился и вырос в тени дворца Повелителя, впитывая каждой порой атмосферу вечного отсутствия определенности. Жизнь на лезвии меча меж триумфом и позором — вот, что ему было по нраву.
Столица дэй'ном мирно почивала на дне долины со всех сторон окруженной горами. Поэтому здесь, гораздо раньше, чем в других землях, зацветали сады. В разгар цветения долина казалось миской полной топленым молоком. Вид, заставляющий придворных дам падать в обморок от избытка чувств. Эйген презрительно поморщился. Ему еще предстоит это редкостное «удовольствие» — сопровождать благородных дэй'га в традиционных увеселительных прогулках-пикниках на склоны гор. Даром, что все эти дамы произвели на свет полноценных детей, но общаться с ними — тяжкое бремя. Лет двести назад эти пикнички заканчивались грандиозной оргией, но с той поры нравы дэй'ном стали скромнее. В крайнем случае, особо настырная фрейлина проберется в палатку к охранникам, дабы вкусить запретного плода — жестокой любви суровых воинов. Ну и отдерут её суровые воины в лучших традициях казармы. А Эйгену только потом и забот, что отбиваться от наговоров анонимов, которые завалят канцелярию Повелителя доносами и жалобами.
