— Зайдите покушайте. Пускай хоть дети зайдут.
Но Кашкуревич отвечал:
— Спасибо, ничого! У нас тут кое-что зосталося!
Вечером вернулся с работы Рафаил. Он увидел, что погорельцы хлебают почти одну горячую воду, и сказал:
— Такое дело ни к чёрту не годится!
Когда пришёл дедушка и вытащил, как обычно свой длинный кошелёк Рафаил одной рукой дотронулся до кошелька, а другой рукой показал на сени:
— Отец, там люди… — сказал он. — Там дети… Много детей!
— Что ты мне объясняешь! — сказал дедушка. — Что, у меня детей не было, что ли. Слава богу! — Он посмотрел на кошелёк.
— Так вот, отец… Разреши, а!
Дедушка снова посмотрел на кошелёк и подёргал себя за бороду.
— Но я даже не знаю, сколько там.
Рафаил взвесил на руке кошелёк:
— Сколько бы там ни было. Людям строиться надо. Не век же им жить у нас в сенях… Завтра я принесу свою получку. Ну, отец… Давай!
Дедушка обожжённой когда-то рукой, той, на которой пальцы не сгибались, недовольно разгладил на столе скатерть и сказал:
— Ну ладно уж! Раз давай так давай… Чего уж…
Он уткнул лицо в руки и стал снова теребить свою седую острую бородку.
А Рафаил, зажав в ещё не мытой руке кошелёк, вышел в сени.
Через минуту он вернулся. За ним шла вся семья Кашкуревичей. Они все стали благодарить дедушку — кто как умел. Сам Петрусь чуть было не упал на колени, но дедушка вовремя ухватил его за холщовую белую, кое-где прожжённую рубаху и строго сказал:
— Ты что, сосед… Опомнись!
А когда кончились благодарности, дедушка заулыбался и сказал:
— Ну, а пустой кошелёк-то хоть я получу или нет?.
Он привычным движением свернул пустой кошелёк и спрятал его куда-то за пазуху, в бездонный карман своего длинного чёрного пиджака. А дядя Рафаил сказал:
— Всё-таки чувствуется бывший рабочий класс! — и чёрной широкой рукой похлопал дедушку по узкой, чуть согнутой спине.
Когда я был маленький, дедушка учил меня питать. Он сказал, что, когда читаешь, не надо каждую букву отдельно выговаривать, а надо вместе с соседней. Но у меня не получалось вместе. Они ведь отдельно стоят, каждая буква, и я выговаривал их тоже отдельно. Вот так: м… а… м… а…
И вот один раз дедушка послал меня за молоком.
Подошёл я к молочной, а там была маленькая очередь. Стою у двери, жду. И вдруг слышу, кто-то мне шепчет: «Молоко».
Я оглянулся: кто же это шепчет? Да нет, никто не шепчет, все молчат.
Я опять посмотрел на дверь. И опять кто-то мне тихо сказал: «Молоко!»
И не сразу я догадался, что это дверь мне сказала, — на ней была вывеска, и я незаметно прочитал её.
