Если бы он мог как-то справиться с этим! Если бы забыть о ней хоть на одну чертову минуту!
Филиппа застонала. Хью ощутил ее влагу на пальцах и до боли закусил губу, чтобы не застонать в ответ. Он почувствовал, как она дрожит всем телом в его руках, откинув голову ему на плечо. Глаза девушки были закрыты.
Судорожными рывками он стянул кюлоты. Филиппа попыталась повернуться, но он толкнул ее на резаный камыш, устилающий пол. Она упала на колени, волосы ее свесились вперед, свернувшись кольцами среди зеленых, пряно пахнущих листьев. Он не хотел видеть ее лицо, эти большие выразительные глаза – их взгляда он не вынес бы. С отчаянным возгласом, словно желая разом изгнать из себя всех демонов, Хью схватил Филиппу за бедра и вошел в нее с силой, как таран, разбивающий ворота осажденного города.
Пусть это будет совокупление – и только! Пусть это будет ради облегчения, не ради того, чтобы соприкоснуться с ней телом и душой!
Какой она была узкой, несмотря на все эти ночи с Олдосом…
Филиппа что-то шептала, но Хью не слышал. Он хотел, чтобы она была с ним в полном смысле этого слова, а потому исступленно ласкал ее там, где они были так тесно соединены. Он хотел, чтобы с ним ей было иначе, чем с Олдосом, в том единственном, чего тот не мог ей дать.
Внезапно все тело Филиппы напряглось и окаменело. Она вскрикнула и упала головой на руки, выгнувшись и так сильно сдавив его плоть, что неожиданно для себя он тоже ощутил пик наслаждения. Он чувствовал сладкие короткие спазмы ее лона и услышал свой крик, вырвавшийся против его воли. Словно выплеснув себя до дна, он рухнул на Филиппу всей тяжестью, чуть не потеряв сознание…
Когда он опомнился, то ощутил, что она дрожит. В судорожно сжатых руках ее были обрезки камыша.
– Филиппа!
Она простонала в ответ что-то невнятное. Хью вспомнил все – и был заново потрясен. Что на него нашло? Он никогда не вел себя так с женщиной, даже с распоследней шлюхой. Это было варварство, которое он презирал в мужчине в первую очередь потому, что тот сильнее. Страсти Господни! Он даже не потрудился отстраниться, пока еще было можно!
Он поднялся на колени. Филиппа лежала на полу ничком, с высоко поднятым подолом, как одна из сотен изнасилованных женщин во взятом штурмом городе.
– Филиппа!
– Мне больно… – Она попыталась приподняться, но снова рухнула на камыш. – Ты же говорил… ты говорил, что второй раз больно не будет! Почему мне опять больно, Хью?
Второй раз? Хью мгновенно протрезвел.
