Место коменданта представляло большие выгоды. Алчный венгр жаждал не только почестей, но и богатства, и он теперь уже высчитывал, сколько можно будет заработать, давая назначения и должности за деньги, и что можно будет нажить, заведуя городской кассой и казенными деньгами. Кроме того, можно было надеяться и на дальнейшую карьеру. Из Праги до Вены было недалеко, а в Вене, при дворе императрицы Марии Терезии, можно было сделать карьеру. Отваги и решимости у графа Батьяни было достаточно, и он не остановился бы перед борьбой за корону, если бы можно было завоевать и ее.
Ему везло не только в делах, но и в любви. По окончании войны Аделина Барберини должна была принадлежать ему, так как она наверное исполнит свое обещание и сделается его женой. А с нею все пути были ему открыты. Батьяни хорошо знал цену красивым женщинам; если бы он и не был влюблен в нее, то все-таки так или иначе пристроился бы к ней, чтобы воспользоваться ее влиянием для достижения своих целей.
Но и этого еще было мало: судьба благоволила к нему еще в том, что дала ему возможность избавиться от смертельных врагов. Лейхтвейса уже не было в живых. Нечего было опасаться, что он внезапно появится и потребует у него отчета. Лейхтвейс был мертв, Лора тоже мертва. Оба они были устранены, и уж теперь никого не было на свете, кто мог свидетельствовать об убийстве, совершенном графом Батьяни, об убийстве Гильды, которую он выбросил из окна замка в бурные волны реки. Дойдя в своих мыслях до воспоминания об этом, Батьяни глубоко вздохнул.
— Мне некого больше бояться, — пробормотал он, — те, кто мог свидетельствовать против меня, погибли в волнах реки, и теперь, наверное, покоятся на дне Влтавы. Все препятствия устранены, я свободен и смело могу подняться к власти, к богатству и полному счастью.
Батьяни подошел к одному из сводчатых окон и взглянул на залитый солнцем город. Осажденный город был спокоен. Дело происходило в воскресенье, и граждане, не смущаясь видом орудий, расставленных на всех стенах, и дежурившими у всех ворот солдатами, направлялись в собор к богослужению. Колокола звонили, и граждане горячо молились, прося у Бога мира и спокойствия.
Странная мысль пришла Батьяни в голову.
— Все эти десятки тысяч народа находятся в моей власти. Их жизнь, имущество, свобода — всем этим я властен распорядиться по моему усмотрению. Если бы я захотел, если бы это входило в мои расчеты, я мог бы предать их всех. Я мог бы отворить ворота и впустить неприятеля в крепость. Интересно знать, сколько бы мне заплатил прусский король за такую услугу? Он не пожалел бы никаких денег, чтобы наградить меня. Но тогда надо было бы запастись также самым лучшим, самым быстрым конем, чтобы скрыться вовремя с глаз населения. Они ужасно отомстили бы мне за такое предательство.
