– Один ром с колой, – попросил он.
– А они тебе больше повесток не слали?
– Нет, – Коля все еще вертел головой, – они просто сами ко мне домой пришли. Я, естественно, не открыл, но сам факт! Обнаглели!
– Женя, значит, с самого начала кидок замышлял. Помнишь, еще до Израиля, менты копали. Арине звонил кто-то с Петровки. Это и был следователь Лошкарев. Знаешь, если бы у них хоть что-нибудь против нас было, они бы сразу с ордером явились.
– Это так, но надо быть начеку, они нам всякую хуйню могут подбросить, оружие или наркотики… Ты, кстати, как насчет них? – И он испытующе глянул мне прямо в глаза.
Norm life, baby,
«We're white and oh so hetero and our sex is missionary».
Norm life, baby,
«We're quitters and we're sober our confessions will be televised».
You and I are underdosed and we're ready to fall,
Raised to be stupid, taught to be nothing at all.
I don't like the drugs but the drugs like me,
I don't like the drugs, I don't like the drugs
[2],
– пропел я в ответ и поднялся. – Пойду отолью.
В туалете, вынув пакетик с кокаином и насыпав немного на грязную крышку унитаза, я испытал что-то вроде паники.
«Бог ты мой! – подумалось мне, – им же ничего и подбрасывать не надо!»
Первый сниф отнюдь не исправил ситуацию. Наоборот, стало еще тревожнее. Только после второй дороги я смог унять нервную дрожь в руках и выполз, наконец, в ресторанный зал.
– Чего так долго? – недовольно проворчал Казак.
– Понос, – кратко ответил я.
* * *
Итак, мы решили действовать. Для того чтобы грамотно противостоять Жениным ментам, мы первым делом отправились к адвокату. Того, что постоянно вел нас, помогая распутывать довольно сложные дела и защищая наши интересы, как назло, не было в Москве. Вместо него нас познакомили с одним старым юристом, Дмитрием Иосифовичем Рубиным, бывшим начальником уголовного розыска Киевского района, давно сменившим погоны на частную практику. Мы встретились в Высшей школе милиции, там Дмитрий Иосифович преподавал. Перед нами предстал седовласый хитрющий еврей с улыбчивым лицом. Одет он был в старомодный серый костюм. Из-под пиджака кокетливо выглядывала светлая вязаная жилетка. «Интересно, сколько этой части его гардероба лет?» – хотел спросить я у Казака, но передумал. Уж слишком озабоченным выглядело его лицо. Последнее время я стал серьезно волноваться за здоровье своего друга. Пил он, похоже, практически каждый день, нервы были натянуты до предела, того и гляди лопнут. Даже всех своих многочисленных барышень Казак послал куда подальше. Он говорил только о ситуации, о Жене, кидке, проблемах, которые мы имели и которые еще нам только предстояли.
