Мы снова встретились, мы собирались потусоваться. Еще в «Музее», прежде чем отправиться по клубам, я предложил Тане выступить по экстази.
– Я не употребляю наркотики, – сказала она. На ней была безымянная белая рубашка и джинсы. По-моему, «Miss Sixty».
– Почему? – спросил я.
– Потому что это зло, вред, плохо, очень плохо.
– Почему? – спросил я.
– Люди становятся наркоманами. Попадают в зависимость.
– От чего? – опять спросил я, на этот раз с усмешкой, – от экстази?
Как бы то ни было, идею пришлось бросить. Мы сидели в «Музее» и пили абсент.
– Это тоже наркотик, – доверительно сообщила девушка.
– Не больший, чем водка, – ответил я.
Давно ставшее рутиной мелькание клубов в пелене алкогольной эйфории. Поцелуи и приветствия, ритуальные объятия. «Цеппелин» и «Шамбала», «Министерство» и Jet Set. Все рассказывают о себе: где были, что видели. Мужчины хвастаются качеством вновь снятых спутниц. Девушки меряются толщиной кошельков снятых мужчин. Все смеются и целуются, угощают друг друга ромом с колой и модным в этом сезоне мохито.
Уже утром, часов в восемь, мы вернулись домой к Тане. В стареньком допотопном лифте ее подъезда приступ звериной страсти одолел меня. Я в буквальном смысле этого слова набросился на девушку, сорвал с нее норковый полушубок, снял джинсы. Сначала она пыталась сопротивляться, говорила что-то вроде: «Подожди, давай до дома, соседи же…». Но уже через несколько минут, повинуясь первобытному инстинкту, она стала влажной и горячей, податливой и похотливой. Мы принялись так истово ласкать друг друга, что кабина лифта внезапно застряла. Нас и это вставило не по-детски. Я трахнул ее между пятым и шестым этажами. Жестко и бескомпромиссно. Иначе говоря, отодрал. Таня стонала так, что на лестничной клетке пятого этажа собрались испуганные соседи. «Кошка, что ли?» – сказал женский голос. Кончая, я не сдержался и огласил подъезд нечеловеческим воплем. Соседи в ужасе попрятались по квартирам. Кто-то сквозь дверь грозился вызвать милицию.
* * *
– Они снимают леса, – кричал Казак, его перекошенное лицо было приближено вплотную к моему, – я так и думал, демонтируют!
Я молча отстранился. Покачал головой. Вытащил сигарету из пачки и прикурил от зажигалки Dupont.
– Чего орешь? – наконец спросил я.
– Чего я ору! – казалось, Колю хватит кондрашка. – Будет суд, мудила! Сначала, конечно, арбитражка против твоей обнальной конторы, а потом уголовка. Против нас с тобой! Зададут они нам карачуна, увидишь!
