Мне стало смешно. Женщины! Девочки! Ну, меня-то увольте от рассказов о вашей непогрешимости. Мне-то что за дело?
– Надеюсь, хоть у меня с тобой сегодня что-нибудь будет, – я поцеловал девушку в податливые сладкие губы.
– Дай мне поносить свое колечко, – прошептала она, – вот это, от Tiffany. Этой ночью я буду твоей женой.
* * *
Дома у Тани все было точно так же, как и во время моего первого визита. Хорошо хоть в магнитофоне играла какая-то слащавая англоязычная херня, а не орала благим матом старушка Пугачева. Под нее, боюсь, у меня и эрекция бы пропала. Мы были изрядно пьяны. Сходили в душ, без особой страсти, как и полагается двум закаленным городским циникам. Ожидания не обманули меня. Обнаженная, девушка просилась моделью какому-нибудь фетиш-фотографу. Точеные плечи, прекрасная, может быть, лучшая из виденных мной грудь, как раз того размера, что нужно. Не большая и не маленькая, с аккуратными, чувственными сосками. Плоский живот с каким-то невероятно развратным пупком. Нежные синие прожилки на бедрах, лодыжках. Нежная кожа. Мы легли в постель. Я прикоснулся к внутренней стороне ее бедер. Покрыл поцелуями коротко стриженный лобок. Провел языком по клитору. Через какое-то время лег на девушку сверху. Спокойно и размеренно, в точном соответствии с инструкциями кама-сутры… Презерватив не давал отрешиться, забыть, что это всего лишь наемная московская квартирка, всего лишь очередное клубное знакомство, всего лишь секс на одну, максимум несколько ночей. По-моему, она кончила, хотя, сами понимаете, с женщинами никогда нельзя быть до конца уверенным, ну вы в курсе.
У меня, напротив, долго не получалось. Алкоголь, проклятая водка! В тот самый момент, когда я уже был почти у цели, Таня ужом выскользнула из-под меня.
– Все, – сказала она хрипло.
– Я хочу еще, – я попытался удержать девушку в своих объятиях.
– А я не хочу, – голос ее был тверд как сталь. Как дамасский клинок, мать ее! Она почти оттолкнула меня.
Обида ястребом клюнула мое сердце.
«Блядь! – подумал я. – Неужели я был так плох?» Тяжело дыша, я отполз на край кровати и затаился. Таня молча встала и ушла в душ. «Охуенно романтичное свидание, – мои мысли нанизывались на стержень обиды, словно кусочки баранины на шампур шашлычника. – Ладно. Забыли. Главная радость подобных поебок в том, что никто никому ничего не должен. Больше я с ней не встречусь. Так какая, на хуй, разница!»
* * *
Дни тянулись и тянулись, а облегчение не приходило, проблемы не решались, наоборот, их становилось все больше и больше. Рекламодателей же в обратной пропорции – все меньше и меньше. Те, что еще держались, платили так неаккуратно, что в пору было нанимать какую-нибудь банду – выколачивать долги. Говорят, в рекламе наблюдался общий спад. Не знаю, с чем он был связан, по мне, так лаве в Москве всегда было немереное количество. Куда, интересно, они их девают, все эти бешеные бабки? Ну, отстраивают замки на Рублевке, ну, покупают жене новый Х5, ну, катаются раз в два месяца в Малибу. А дальше-то что? Дети пристроены, внуки, правнуки, даже внучатые племянники. На что еще тратить? На бизнес, верно? Стало быть, на рекламу. Единственное, о чем я все время забываю, что русского бизнеса как такового нет. Под этим громким названием скрывается чаще всего простое перекладывание денег из государственной казны в свой собственный карман. Сидят в кабинетах с наборным паркетом и мебелью красного дерева жуткие мужики и тетки с мохнатыми лапами, там, на самом верху. И гребут они этими самыми лапами вот такие миллионы! Короче, пиздят. А какая на хуй нужна реклама ворам? Правильно, нулевая.
