Когда они столь счастливо перешли на безопасную сторону, разыгрывается высокоэмоциональная сцена, в которой Бэнкэй со слезами на глазах просит у своего господина прощения, а Ёсицунэ, также рыдая, благодарит Бэнкэя за то, что тот спас его жизнь и (во многом подобно изложенному в письме Касигоэ) сетует на мирскую несправедливость, ставшую причиной его нынешнего положения.
Хор: Я, Ёсицунэ, был рожден в воинской семье, и жизнь свою посвятил Ёритомо. Я утопил тела [врагов] в волнах западного моря. На холмах, на полях и на побережьи я спал, подкладывая вместо подушки себе под голову боевой нарукавник. Иногда мне приходилось плыть по воле волн, вверив свою жизнь волнам и ветрам; иногда мне приходилось пробираться по горным вершинам, и лошадь моя наполовину погружалась в снег. В Сума и Акаси я сражался в сумерках на побережье, и за три года я победил врага. И все же моя преданность была ни к чему. Увы, сколь прискорбна моя судьба!
Ёсицунэ:
Постине, это печальный мир,
В котором ничто не происходит так, как того желаешь.
Хор:
… Это мир, в котором искренний человек страдает,
Тогда как клеветник набирает все большую силу…
Или не существует божеств и будд, [дабы защитить нас]?
Сколь изломана человеческая жизнь в этом грустном мире!
Сколь несчастна его жизнь!
[194]Пьеса оканчивается на несколько более веселой ноте, когда господин Тогаси предлагает отправляющимся пилигримам вина в качестве извинения за свои необоснованные подозрения. Бэнкэй прикидывается пьяным и исполняет энергичный «мужской танец» (отокомаи). Через некоторое время отряд продолжает свои путь, в то время, как хор скандирует:
«…Поспешим от этих мест!
Будь натянут так же крепко, как лук,
Не ослабляй внимания!
Стражи у заставы.
Теперь мы прощаемся с вами.
Вскинув на плечи свои плетеные корзины,
Они направились к земле Осю,
Чувствуя себя, как если бы наступили на хвост тигру,
Или спаслись от змеиных зубов.
[195]На этот раз Ёсицунэ избежал опасности; однако каждый читатель или зритель знает, что герой идет к своей неизбежной гибели.
Основное впечатление, оставляемое пьесой, возникает от того факта, что на самом-то деле Тогаси узнал об обмане Бэнкэя с самого начала; чтение же несуществующего подписного листа, хотя и усыпило бдительность простых стражников, однако лишь подкрепило его подозрения. Во всей этой истории роль Тогаси представляется самой сложной. Разрывающийся между необходимостью оставаться лояльным Ёритомо — своему господину, и симпатией к несчастному юному беглецу, он так тронут поведением Бэнкэя, — в особенности — той агонией, которую ему пришлось пережить, будучи принужденным ударить своего хозяина, он пропускает отряд через заставу. Иными словами, прикинувшись обманутым этой уловкой, он жертвует своей феодальной лояльностью ради лояльности высшего, эмоционального порядка, возбужденной чувством „очарования вещей“ (
