Он начал рассказывать, причем воспоминания так захватили его, что на рабочие места мы в тот день так и не вернулись. Впрочем, Петя уже тогда использовал избитый прием заядлых прогульщиков, оставляя на спинке стула в своем кабинете старый пиджак.
Перескажу, как запомнил этот рассказ. Началась все с того, что второкурсник Петя Камнев, чем грузить мешки на станции
Москва-Товарная, где промышляли некоторые его соученики, подрабатывал, снимаясь в массовых сценах в кино, благо киностудия была от его дома в четырех троллейбусных остановках. За дневные съемки платили три рубля, за ночные – пять. По незнанию он для начала снялся в фильме о конструкторе ракет Королеве – днем, на натуре, на каком-то загородном пустыре, где страшно промерз. Потом – в павильоне, в картине по несправедливо забытому нынче роману
Города и годы, и если бы автору сказали, что из вполне прилично начинавшего писателя он превратится в секретаря и орденоносца, а писать бросит вовсе, запершись на даче в Переделкине, он, наверное, не поверил бы. Когда Петя сообразил наконец, что выгоднее будет выходить на съемки в ночь, он в последний раз согласился поучаствовать в дневной костюмированной массовке в фильме
Чипполино. Согласился лишь потому, что ему дали персональную роль
Стручка к тому же на съемках присутствовал сам любимец советской детворы и партийного начальства, автор сказки про революционную луковицу синьор Джанни Родари…
Тут Петя впал в азарт, рассказывая о тех незабвенных днях и ночах ранней молодости, что он провел на центральной киностудии страны, и мы взяли водки и бутербродов с семгой. Петя со смехом сказал, что бывал на студии так часто, что успел почувствовать себя кинозвездой.
Ночные его воспоминания и впрямь оказались красочнее дневных. По его словам, именно по ночам отчего-то снимались самые упоительные сцены
– причем не только в павильонах. Скажем, в комедии по пьесе
Булгакова Петя играл стольника в сцене пира в палатах царя Ивана
Васильевича, таскал на подносе огромного осетра и даже плясал на заднем плане, размахивая рукавами кафтана. Тут же в роли дьяка подвизался кривоватый на один глаз комик Крамаров, который потом оказался евреем и сбрызнул, как выразился Петя, в Штаты, где исполнил пару ролей советских косых гадов из КГБ в антисоветских боевиках. В павильоне он то и дело обращался к режиссеру за инструкциями, а когда тот его о чем-то спрашивал, с важным видом отвечал, что, мол, ему надо справиться в своем архиве. Он был хоть и комический актер, но серьезный деятель искусств, что видно из дальнейшей его биографии. В другой раз для какого-то заурядного детектива снимали ресторанную сцену. Съемки проходили ночью в зале легендарного в те годы в Москве кабака Лабиринт. Роль ресторанной певички исполняла начинающая звезда, позже ставшая исполнительницей так называемых народных песен; тогда она еще не имела в мужьях легендарного советского шпиона, дружившего на Кубе с Хемингуэем,
