Илья Иванович Муромцев выпил еще холодного чешского пива из большого холодильника, поморщился на крики бесящихся в другой комнате девок, пожалел, что нет на них жены Варвары, уехавшей лечиться в санаторий, и стал укладываться спать.
СОН
Как побил он силушку великую, поганую, да и поехал во стольный Киев-град дорожкой прямоезжею. Заколодела дорожка, замуравела. Перестал тут добрый конь с горы на гору перескакивать, с холма на холм перемахивать, мелкие реченьки, озера промеж ног пускать.
Возговорил Илья Иванович таковы слова:
— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! Ты чего, собака, спотыкаешься? Или плетка по крутым бокам долго не хаживала?
Отвечает Бурушка-косматушка:
— Ой, сын Иванович! Ты дородный добрый молодец! Впереди, у Черных Грязей, у речки у Смородины, возле Леванидова креста стоит дуб сырой. Сидит в нем Соловей-разбойник Одихмантьев сын. От его-то посвиста соловьиного травушки-муравушки уплетаются, лазоревы цветочки приклоняются, а что есть людей — все мертвы лежат…
Ах! — как свистнул плеткой!
— Не слыхал ли, собака, посвиста соловьиного? Не видал ли ударов богатырских?
Скок, скок! Через речку Смородину, к кресту Леванидову, ко сырому дубу…
Рыжий, лохматый, свесился с ветвей в диковинном кафтане, и — фью-юу, фью-у-у-у-ухх!.. Аж земля полетела, рыба поскакала из речушки на берег.
Наладил тугой лук разрывчатый, натянул шелковую тетивочку, наложил каленую стрелочку — вж-жик! Бахнулся рыжий с воем оземь, закатался. Куд-да-а? Пристегнул его ко стремечку булатному, повез по чисту полю. Барабается, скулит в тороках…
Илья Иванович проснулся в липком поту. Черти-дьяволы, опять тот же сон! Что такое, к чему? Не скакал он в жизни на Бурушке-косматушке, не разил поганенького на речке Смородине, у креста Леванидова… Не сидел сиднем на печке тридцать лет и три года. Он уж в тридцать-то три года — о-о, какую жизнь успел прожить, кем стать. Нет, с тем — ничего общего. Даже если по анкете судить. А ведь просвечивали! И что имели в ответ? Нет, не был. Не состоял. Да, член. Состою. Нет, не привлекался. Да, русский. Высшее. Владею, со словарем.
Что же, что же?.. Может, это следователь Соловьев мутит воду? Сначала приходил, справлялся на стороне, шастал по конторе, что да почему, на каком основании? Думал, не донесут, не скажут Илье Ивановичу верные люди. Нет, никто и ничто не скроется от его взгляда!
Наконец нагрянул. Рыжий, точно что похож на того… во сне… Тихо говорит, мягко стелет. Но напрасны, напрасны потуги! Не о чем говорить. Чист. Чист, ребята.
