Жена по заказу | страница 65



Но я о Беатрисе… Хоть и пропал чемодан с деньгами, я не могу не думать о своем. О книге. А вдруг книга была у нее? Она привезла ее в дом родителей, а кто-то из мужиков взял ее почитать? Но это значит, что Беатриса наняла на меня гэбистских стукачей? Только вот откуда она знала о Новгороде, о волшебной веселой ночи с песнями Окуджавы? Или кто-то из тех, один, действительно встречался со мной там, на Празднике детской книги?

Я спросила у Лехи, но он отверг такую версию.

Он сказал, что хоть гэбисты не менее циничны, чем наше коммунистическое быдло, но от глупости коммунистов даже они приходили в ярость. Лехе приходилось иногда работать с гэбухой, получал себе на голову надсмотрщика и напарника и слышал от них такие речи по поводу обкомов и райкомов, что даже пугался. Вначале думал, что раскалывают его, но доносов по политике на него никогда не поступало, хотя всякие дурацкие анонимки писались именно на него: то втыкал арестованному сверло с током в задницу, то ругался матом и плевал подсудимому в лицо. И вот тут уж его проверяли, создавали комиссии, пока наш мальчик еще из юношеской театральной студии не поставил в его закуток «жучка» и господа начальство не услышало, кто именно пытался плевать в лицо, оскорблять и ругаться матом. Когда Леха ловил большую рыбу, ее у него отнимали.

– Эти типы явно стукачи, но какой гэбист подарит на время своих осведомителей не только товарищу по оружию, но какой-то обкомовской секретутке, заведующей литературой? И зачем? Что они сделали с тобой? Изнасиловали?

Мужик, он и есть мужик. Да, я решила сдохнуть, но не уступить. И все же изнасиловали.

Под этим словом подразумевается многое.

Но ведь среди тех людей мог быть знакомый Беатрисы, она всегда была по уши во всяких халдеях, парикмахерах, барменах. Варька говорит, что и в советские годы у них в доме всегда была любая еда и любые самые невозможные для нас с тобой вещи. Могла книга попасть к ней… Но тогда кто с перепугу выбросил книгу за борт?

Одни вопросы. Я задаю их не только себе и Лехе, но и тебе. Прежде всего тебе, потому что то дело бабье, понимаешь? Как отравления, хотя отравить может и мужчина. А вот так поиздеваться и отпустить... бабье дело. Думай, Женечка, со стороны видней. Думай.

Целую, обнимаю, твоя А. Сорокина".


– Ну, что думаете? Как вам это нравится? – сразу после прочтения заговорила Яна.

Что я могла думать? Передо мной проходили лица моих друзей, товарищей, просто хорошо знакомых и людей мало знакомых. Одни из них не могли украсть, другие не стали бы красть у самих себя, подвергая риску близких людей: жену, пусть бывшую, и собственного ребенка.