– Веди себя хорошо, милая, или я сломаю руку.
Она притихла, и тут до меня дошло, что подо мной не просто тело, а очень женственное тело. Я постарался проигнорировать этот факт.
– Отпусти меня, Эдди, – попросила она дрожащим голосом, – или я закричу, что меня насилуют. Ты потом от копов не отобьешься.
– Полный вперед, моя пышечка, – ответил я. – Именно копов я и хочу здесь увидеть – и чем быстрее, тем лучше.
– Эдди, Эдди, ну послушай меня… я не убивала ее. Но я знаю, кто убийца.
– Да? И кто же?
– Я знаю… Знаю… Хотя он вроде и не мог этого сделать. Вот почему я ничего не сказала.
– Давай выкладывай.
Она отозвалась не сразу, мне пришлось усилить захват.
– Говори!
– О Господи! Это был Джек.
– Джек? Чепуха! Я его видел.
– Знаю. И все-таки это сделал он. Не знаю как… но он убийца.
Я задумался, по-прежнему сжимая ее руку. Она заглянула мне в глаза.
– Эд?
– Ну?
– Если бы я нажала кнопку звонка, на ней бы остался отпечаток моего пальца?
– Наверняка.
– Так почему бы тебе не выяснить?
Это меня озадачило. Я по-прежнему не сомневался в своей правоте, но Хейзл, похоже, искренне хотела, чтобы я узнал ответ.
– Вставай, – буркнул я. – Сначала на колени, потом на ноги. И не пытайся освободить руку. Никаких фокусов – иначе получишь в живот.
Она смирилась. Я провел ее к телефону и набрал номер. Через телефонную станцию полиции мне удалось соединиться со Спейдом Джонсом.
– Эй, Спейд? Это Эдди… Эдди Хилл. Слушай, на кнопке звонка были отпечатки?
– А я все гадал, когда ты наконец спросишь об этом? Конечно, были.
– Чьи?
– Трупа.
– Эстеллы?
– А кого же еще? Ее отпечатки остались и на песочных часах. На рукоятке кинжала ничего – ее вытерли. По всей комнате отпечатки обеих красоток, хотя есть и несколько чужих… но, возможно, старые.
– Ага… да… ну хорошо, спасибо.
– Не за что. Звони мне, сынок, если вдруг осенит блестящая идея.
Я повесил трубку и повернулся к Хейзл. Не помню точно, но, кажется, я отпустил ее, когда Спейд сказал про отпечатки Эстеллы. Хейзл стояла рядом, растирая руку и очень странно посматривая на меня.
– Ладно, – сказал я, – можешь тоже вывернуть мне руку или врезать куда захочешь. Я ошибся. Прости… Я постараюсь заслужить твое прощение.
Она хотела что-то сказать, но снова расплакалась. Все закончилось тем, что она приняла мои извинения, причем самым приятным из возможных способов, перепачкав меня помадой и потекшей тушью. Мне это понравилось, хотя в душе я чувствовал себя мерзавцем.
Промокнув слезы на ее лице носовым платком, я попросил:
