Укрыт я был все той же коричневой шторой. Рядом на полу обнаружился Марков. Видно, уступил мне свою постель.
Болела голова. На лбу ощущалась глубокая ссадина.
От кисловатого запаха деревенского жилища слегка мутило.
Я застонал. Марков приподнялся.
– Ты жив? – спросил он.
– Да вроде бы. А ты?
– Состояние – иду на грозу!.. Ты сколько весишь?
– Не знаю. А что?
– Еле тебя дотащил…
Приоткрылась дверь, вошла женщина с глиняной миской.
– Вера, – крикнул Марков, – дай опохмелиться! Я же знаю – у тебя есть. Так зачем это хождение по мукам? Дай сразу! Минуя промежуточную эпоху развитого социализма…
– Попейте молока, – сказала Вера.
Я с достоинством поздоровался. Марков вздохнул:
– Угораздило же меня родиться в этой таежной глуши…
Вера оказалась бледной, измученной женщиной с тяжелыми руками. Сварливой, как все без исключения жены алкоголиков.
На лице ее запечатлелось выражение глубокой и окончательной скорби.
Я чувствовал себя неловко еще и потому, что занял хозяйскую кровать. К тому же отсутствовали брюки. А куртка была на месте…
– Извините, – говорю, – за беспокойство.
– Ничего, – сказала Вера, – мы привыкшие…
Это было типично деревенское жилье. На стенах пестрели репродукции из «Огонька». В углу притаился телевизор с мутной линзой. Стол был накрыт выцветшей голубоватой клеенкой. Над моим изголовьем висел портрет Юлиуса Фучика. Между стульями прогуливалась кошка. Двигалась она беззвучно, как в мультипликационном фильме…
– А где мои брюки? – спрашиваю.
– Вера тебя раздевала, – откликнулся Марков, – спроси у нее.
– Я брюки сняла, – объяснила Вера, – а жакет – постеснялась…
Осмыслить ее заявление у меня не хватило сил.
– Логично, – высказался Марков.
– Они в сенях, я принесу…
– Ты лучше принеси опохмелиться!..
Марков слегка возвысил голос. Апломб и самоунижение постоянно в нем чередовались. Он говорил:
– Надо же русскому диссиденту опохмелиться, как по-твоему?!.. Академик Сахаров тебя за это не похвалит…
И через минуту:
– Вера, дай одеколону! Дай хотя бы одеколону со знаком качества…
Вера принесла брюки. Я оделся. Натянул ботинки, вытряхнув сосновые иглы. С отвращением закурил…
Утренняя горечь заслоняла вчерашний позор.
Марков чувствовал себя прекрасно. Стонал он, как мне показалось, для виду.
Я спросил:
– А где пакет с деньгами?
– Тес… На чердаке, – ответил Марков и громко добавил, – пошли! Не стоит ждать милостей от природы. Взять их – наша задача!..
Я сказал:
– Вера, извините, что так получилось. Надеюсь, мы еще увидимся… в другой обстановке…
