— Знаешь, после завтра в Большом театре премьера. Будет «День зубра».
— Это по книге Стремникова? — поинтересовался князь, присаживаясь рядом.
— Да, говорят, интересная постановка. Надо сходить.
— Пошли, я беру Млаву, ты Раду, и идем. Вроде у меня там ложа до конца света зарезервирована, так что, приглашаю.
— Прекрасно! Сначала в театр, потом заказываем столик в «Буревестнике» и сидим до полуночи. Я слышал, там новый шеф-повар, специально выписали из Франции.
— Интересно, и чего ты не слышал, — Бравлин хитро подмигнул Владимиру, — а Франция, это где?
— На Земле, в Европейском Союзе.
— Великие Боги! Какая глушь! — Бравлин патетически развел руками, — интересно, а готовить он умеет?
— Говорят, умеет. Но я лично не пробовал.
— Значит, после завтра попробуем. Иногда надо и отдыхать от работы.
Славомир бежал по коридору. Стены извивались, изгибались, перекручивались, тянулись километрами проводов. Черный, красный, белый, опять черный. Цвета перемигивались, загорались и гасли, превращались в какофонию звуков, прилипали к языку феерией вкусов, взрывались фонтаном огня. Мир вокруг полыхал фиолетовыми вспышками корабельных импульсаторов и гремел бравурным маршем судовых двигателей. Стоп! Откуда звук? Хорошо отлаженные двигатели работают почти без звука. Но это неважно, потолок опять изогнулся, превращаясь в пол, и расцвел всеми оттенками черного цвета, затем посинел и превратился в острый вкус японского соуса. Славомир мчался вперед, надо успеть, успеть, успеть… Надо во что бы то ни стало добежать. В запасе всего 26 секунд. Но что-то изменилось, мелькнуло крылатой тенью, коридор сжался, запеленывая Славомира в тесный кокон спасательной капсулы. И все кончилось.
В каюту вливался мягкий свет из полуоткрытой двери. Врач стоял у кровати и озабоченно смотрел на своего пациента.
— Проклятье. Фу, к чертовой матери, великий космос, опять то же самое. Доктор, не знаю, помогите, как ни будь, сделайте, что ни будь, опять тот же сон!
— Подожди, Славомир, успокойся. Это только сон. Все успокоился? Рассказывай.
— Хорошо, — первой мыслью было, послать врача по дальше, но, немного успокоившись, Славомир, решил, что от этого лучше не будет и начал рассказывать, — почти каждую ночь одно и тоже. Практически один и тот же сон: каждую ночь я бегу по бесконечным коридорам они извиваются как змеи, светятся огнем. Я бегу между этих мигающих стен, я должен успеть. Куда не знаю, но это важно. Я спешу изо всех сил, понимаете, Вячеслав Добрынич, но не успеваю и просыпаюсь.
