И, уже оглядев эту Веру Колесову как свою собственность (н-да, это, прямо скажем, не Брук Шилдс, но что вы хотите в Удмуртии!), Зигфрид, садясь в машину, усмехнулся:
– А в вашем «Интуристе», случайно, не известно, как долго будет закрыта Тюмень?
– Известно, – ответила Колесова, садясь на переднее сиденье рядом с водителем. – По прогнозу – трое суток. Буран накрыл всю Тюменскую область…
Зигфрид ужаснулся: ведь сибирские бураны длятся порой и неделю. Как же тогда открытие газопровода?
– А если я пересяду на поезд? Сколько отсюда поездом до Тюмени? – спросил он, глядя, как их «Волга» подъезжает к грузовому отсеку самолета, откуда грузчики выгружали чемоданы пассажиров.
– Те же трое суток, – ответила Колесова. – Но если буран усилится, поезд тоже может застрять…
Нет, его совсем не соблазняла перспектива застрять в поезде среди снежных сибирских заносов!
Японский бог, как говорят в России! Конечно, грипп Тани и Дынькова был знаком ему, Зигфриду, чтобы он никуда не летел! А теперь сиди трое суток в этом Ижевске, и максимум развлечений – эта «переводчица». Конечно, сифилиса у нее нет – в этом КГБ можно доверять полностью, но ее английский ужасен, а во рту две золотые коронки. Впрочем, если ее раздеть… Черт ее знает, в России вы иногда можете встретить Афродиту в кирзовых сапогах, телогрейке и с металлической коронкой на переднем зубе!..
В руках у грузчиков, выгружавших багаж из самолета, мелькнул его, Зигфрида, чемодан, и он показал на этот чемодан водителю машины. Еще через минуту «Волга» выкатила из аэропорта мимо одноэтажного аэровокзала с огромным портретом Ленина на фронтоне. Лицо у Ленина на этом портрете было какое-то лунообразное, и Зигфрид вспомнил, что во всех советских городах, куда он попадал, Ленин выглядит на портретах по-разному: в Грузии – как грузин, в Салехарде – как ненец, а в Ташкенте – как узбек. А тут, значит, живут луноликие удмурты? Так уж лучше бы КГБ подсунул ему какую-нибудь удмурточку, а не эту Колесову. Все-таки была бы экзотика. «Может, дать им заявку?» – подумал он с усмешкой, вспомнив одно из своих давних, самых первых приключений в Салехарде…
«Волга» миновала аэровокзал и вымахнула на шоссе, окруженное валами снежных сугробов. Над сугробами высились мачты-опоры стереотипных плакатов – призывов повысить производительность труда и крепить рабочую дисциплину. «Даже трудно себе представить, – подумал Зигфрид, – что в стране, увешанной такими лозунгами от Ленинграда до Владивостока, на самом деле царит не общий трудовой энтузиазм, а поголовная сексуально-алкогольная озабоченность». И он, Зигфрид, волей-неволей заразился здесь этим. Русские вообще не понимают, что такое бизнес без водки и баб. Даже когда сын Брежнева – Юрий, заместитель министра внешней торговли, привез Зигфрида на дачу к своему папаше и сказал: «Отец, вот человек, которого мы ищем. Родился у нас, знает русский, немецкий, английский, а по гражданству американец. Талантливый бизнесмен, хозяин переводческой фирмы „Глобус“. Идеальная кандидатура на роль посредника между нами и европейскими банками в деле получения займа на постройку газопровода», – даже в тот вечер они напились до чертиков, и Брежнев сказал с хмельной щедростью: «Если выбьешь заем у европейских банков, получишь два процента комиссионных!» «Два с половиной, Леонид Ильич», – осторожно сказал тогда Зигфрид. «Черт с тобой, два с половиной!»
