Эти чары каким-то образом преобразовывали кожу и плоть так, что их не разрушали никакие острые предметы, а почти любой удар становился безболезненным. Элрик объяснил с необыкновенной для него болтливостью, как все это происходит, но его спутники не поняли и половины слов альбиноса.
* * *
Они остановились в часе езды от места, где Мунглум ожидал найти цитадель, чтобы Элрик смог приготовить снадобье и вызвать чары.
Он разожгли маленький костер, и Элрик, используя нехитрые приспособления алхимика — ступку и пестик, приступил к делу. Сначала он растер листья и смешал их с небольшим количеством воды. Когда смесь, поставленная на огонь, закипела, он начертил на земле витиеватые руны, и некоторые из них тут же приобрели такие странные формы, словно побывали в ином мире, а потом вернулись обратно.
Кости и кровь, жилы и плоть
Чары и дух прочно свяжите.
Вечные листья, каплю бессмертия
Бросьте в сосуд человеческой жизни.
Элрик говорил нараспев, и небольшое розовое облачко, зависшее в воздухе над костром, зашевелилось, вытянулось и свилось в спираль, которая устремилась в чашу. Жидкость забулькала и замерла. Волшебник с глазами цвета темного рубина, улыбнувшись, пояснил:
— Это старое заклинание из детских лет, такое простое, что я чуть не забыл его. Нужные листья растут только в Троосе, и поэтому редко удается получить их.
Жидкость затвердела, и Элрик разломал то, что получилось, на маленькие кусочки.
— Если принять сразу слишком много, — предупредил он, — можно отравиться и умереть. Снадобье действует несколько часов. Точную дозу я вычислить не могу. Нет времени. Так что придется рискнуть. — Он вручил Мунглуму и Зарозинии по кусочку, и друзья с сомнением посмотрели на магическое угощение. — Проглотите до того, как мы попадем в цитадель, — сказал им Элрик, — а если на нас нападут, применяйте немедленно.
После этого все сели на коней и поехали дальше.
В нескольких милях к юго-востоку от Трооса слепой человек пел печальную песню во сне и проснулся от звука собственного голоса…
Путешественники добрались до цитадели в сумерках. Гортанные голоса окликнули их со стены вырубленного в скале древнего жилища королей Орга. Чудовищный монолит был покрыт влагой и изъеден лишайниками и хилыми пестрыми мхами. К единственному входу, достаточно высокому, чтобы в него можно было въехать верхом, вела тропа, больше похожая на мелкий ручей из смердящей черной грязи.
— Какое у вас дело к королевскому двору Гутерана Могущественного?
