Вот и закончена книга, плохая, хорошая... Дерево не может быть плохим или хорошим. Расти, моя корявая сосенка!
II
Собрали около тысячи фактов загадочного поведения властей. Заложили данне в кибернетическую машину. Попросили ее дать оценку случившемуся. Машина вывела заключение: намеренный алогизм.
Коренных жителей мы называем иностранцами.
Лишь немногие действовали разумно, то есть -- постигали английский, учились водить машину.
Излюбленным нашим занятием было -- ругать американцев.
Американцы наивне, черстве, бессердечне. Дружить с американцами невозможно. Водку пьют мицроскопическими дозами.
Потом с еще большим трагизмом редактор добавил: -- И все же, не падайте духом! Религиозное возрождение ширится! Волна протестов нарастает! Советская идеология мертва! Тоталитаризм обречен!..
Казалось бы, редактор говорил нормальне вещи. Однако слушать его почему-то не хотелось...
Редактору было за восемьдесят. Маленький, толстый, подвижный, он напоминал безмерно истаскавшегося гимназиста.
Пережив знаменитых сверстников, Боголюбов автоматически возвысился. Около четырэсот некрологов было подписано его фамилией. Он стал чуть ли не единственным живым бытописателем довоенной эпохи. В его мемуарах снисходительно упоминались -- Набоков, Бунин, Рахманинов, Шагал. Они представали заурядными, симпатичными, чуточку назойливыми людьми. Например, Боголюбов писал:
"...Глубокой ночью мне позвонил Иван Бунин..." Или:
"... В эту бильярдную меня затащил Набоков..." Или: "...Боясь обидеть Рахманинова, я все-таки зашел на его концерт..."
Выходило, что знаменитости настойчиво преследовали Боголюбова. Кхотя почему-то в своих мемуарах его не упомянули.
Дома все было очень просто. Там был обком, который все знал.
Недаром он первый стал курить сигары. А главное, раньше других перестал носить одежду из кожезаменителя...
Наша организация левых маоистов значительно дальше от центра.
Наша эмиграция условно делится на три потока. Даже на четыре: политический, экономический, художественный и авантюрный.
Если дать творческую свободу петуху, он все равно будет кукарекать.
А футбол и хоккей заменяют советским людям религию и культуру. По части эмоционального воздействия у хоккея единственный соперник -- алкоголь.
-- Еврейская газета на русском языке для беженцев из Союза. Цель такой газеты -- приблизить читателей к еврейскому Богу и сионисцким традициям.
Я попытался возразить: -- Нельзя ли использовать более общую формулировку? Например, "газета третьей эмиграции"? [...] Советские евреи не очень религиозны. Большая часть еврейской интеллигенции воспитана на русской литературе.
