— Вы хотите обвинить в этом нас?
— Нет, этого я не хочу.
— Тогда зачем вы мне все это рассказываете?
— Объясню, — пообещал Янсен. — Но начну с другого. Кому и для чего понадобилось убивать этих солдат? У вас есть какие-нибудь соображения?
— Никаких.
— А у меня есть. И у следователей генеральной прокуратуры тоже есть. Так вот, эти солдаты уверенно опознали вас, господин Пастухов, и ваших друзей Злотникова и Мухина. Всех вас опознали бы и солдаты из караула, которых вы разоружили, когда вызволяли с гауптвахты вашего друга Злотникова. Но нападение на гауптвахту — не то преступление, следы которого нужно заметать таким способом. А вот взрыв на съемочной площадке — это куда серьезней. Это террористический акт, господин Пастухов. За него можно получить пожизненное заключение. Валдис Тармисто и Петер Раудсепп видели, как Мухин и Злотников выносили из штабного блиндажа ящик с взрывателями. И здесь уже просматривается очень серьезный мотив.
— Вы сказали, что их убили в ночь с четвертого на пятое марта. Мы не могли бы этого сделать чисто физически. Потому что второго марта мы уже были в Аугсбурге, в ночь с третьего на четвертое присутствовали на процедуре эксгумации, а весь вчерашний день ждали вас. Это может подтвердить хозяин отеля.
— Я не утверждаю, что это сделали вы. Я скажу, кто это сделал. — Янсен извлек из конверта еще один снимок. — Вот этот человек. Только не говорите, что вы его не знаете.
Я его знал.
Это был Боцман.
Он был сфотографирован на фоне какой-то бревенчатой стены. Голова перебинтована, руки в наручниках, крупный фингал под глазом. Брюки без пуговиц и ремня, ботинки без шнурков. Трехдневная щетина. Взгляд исподлобья. Нехороший взгляд.
— Бывший старший лейтенант спецназа, а ныне совладелец московского детективно-охранного агентства «МХ плюс» Дмитрий Хохлов по прозвищу Боцман, — отрекомендовал его Янсен. — Ваш друг, господин Пастухов.
— Почему у него перевязана голова?
— Он оказал сопротивление при аресте. Кстати, почему он Боцман?
— Он начинал службу в морской пехоте.
— Понятно. Вот он-то и убрал опасных свидетелей. По вашему приказу.
— Это он вам сказал? Или сами придумали?
— Нет, не он. Он молчит. Но заговорит. Есть много способов развязывать человеку язык. И вы, господин Пастухов, знаете их не хуже меня. Я вижу, у вас есть много вопросов. Я отвечу на них. Боцман страховал вашу группу со стороны. Должен признаться, умело. Но мои люди все-таки его засекли. Он ездил на серой «тойоте-королле», которую купил в Таллине по доверенности. На той самой «тойоте», на которой уехали из Тарту Валдис Тармисто и Петер Раудсепп. Отпечатки протекторов этой машины были обнаружены возле места убийства. Мы не хотели арестовывать вас, пока не убедимся в вашей причастности к взрыву. Чтобы опознать всех вас, мы привезли этих солдат в Таллин и показали им вас издали. Вероятно, Боцман засек этот момент. И доложил вам. Ваше решение было вполне предсказуемым и по-своему логичным. Алиби образовалось само собой: вы улетели в Германию. А Боцман выполнил ваш приказ. И если бы мы не знали, что он связан с вами, это убийство так и осталось бы нераскрытым. Неплохо придумано, господин Пастухов. Чистая работа. Но не очень. А почему? Потому что он не избавился от пистолета. Он не мог его выбросить, потому что его нужно было вернуть. А теперь догадайтесь, о каком пистолете я говорю.
