Социальная философия, как и философия истории, выстраивает схемы общественного процесса и его обобщенные картины, определяет его черты и направленность. Но в отличие от философии истории социальная философия вырабатывает эти схемы, картины и определения, опираясь на опыт современного обществознания и, косвенным образом, — на опыт практической жизни людей, на осмысление проблемности их бытия.
Работая с материалом обществознания, социальная философия самоопределяется как дисциплина обществознания, как методология социально-гуманитарной познавательной деятельности. Она сопоставляет методики отдельных дисциплин, высвечивает их ориентации на связное понимание общественного процесса, испытывает на постановке актуальных практических и теоретических проблем, стремится согласовывать разные дисциплинарные представления социальной реальности.
Выступая в качестве философии общественного процесса, социальная философия выходит за рамки обществознания (тем более — его методологии) и стремится опираться на весь доступный ей человеческий опыт, работает на создание определенного мировоззрения, ориентирующего людей в их деятельности.
Социальная философия как методология и как мировоззрение, как выработка схемы-картины социального процесса и как сама эта картина представляет собой связную и расчлененную деятельность, где ритмически сопрягаются процесс и результат: мировоззрение вырабатывается с помощью методологии, а методологические формы корректируются мировоззренческими установками.
В классической философии вопрос о связи мировоззрения с обобщением различных форм человеческого опыта, с его методологической переработкой, с его последующим включением в практику и теорию ставился не раз. Однако речь обычно шла об осмыслении завершившейся хозяйственной, культурной, политической практики. Предметным полем философии оказывались итоги и результаты человеческих усилий. Тогда-то, собственно, и возникло казавшееся естественным истолкование деятельности по ее воплощениям, процесса — по его завершению, истории — по ее следам в настоящем. Кольцевое движение философии как будто бы размыкалось, и она открывалась практике общества и его истории, но последние представали тогда в своем завершенном, «перфектном» выражении и могли в лучшем случае продемонстрировать правила повторения пройденного. Философия вольно или невольно оказывалась в роли пророка, «предсказывающего назад», переносящего в настоящее и будущее формы воплотившегося человеческого опыта. Из истории исчезал процесс, из человеческой реальности — ее движущие силы, из деятельности людей — ее проблемность, неопределенность, открытость.
