Среди его новых взглядов были и такие:
Все моменты сходятся на настоящем.
Статика содержит и окружает динамику.
Ошибочно представлять, что существует линейное согласование событий. Сами события — это просто случайные скопления энергии, из которых мы извлекаем наше ошибочное ощущение формы.
Сражаться с энтропией значит вырывать собственные глаза.
Все реки возвращаются к истокам.
Единственная доктрина более поддельная, чем детерминизм, это доктрина свободной волны.
Память — зеркало неправды.
Создавать физические объекты из заданных чувственных данных — приятное времяпрепровождение, но такие объекты не имеют достоверного содержания и следовательно нереальны.
Мы должны сознавать a priori, что всем идеям о природе вселенной присуща фальшь.
Нет необходимых условий и причинных отношений, следовательно логика — это тирания.
С тех пор как он пришел к пониманию этих истин, вся нетерпеливость покинула его. Он жил в мире. Никогда прежде он не был так счастлив, как в форме Ждущего, ибо он понял, что радость и печаль — лишь аспекты одного заблуждения, не более запутанного или важного, чем электроны, нейтроны или мезоны. Можно было обойтись без всех ощущений и жить в окружении чистой абстракции: без текстуры, цвета, тона, вкуса и определенной формы! Трудно отвергнуть послания чувств, но все же он отвергал их реальность. В новой атмосфере спокойствия он быстро узнал, что Ждущие должны считаться наивысшим аспектом человеческой жизни, ибо они наиболее полно являлись хозяевами окружения. Тот факт, что человеческий род продолжал изменяться после появления Ждущих, есть тривиальный парадокс, основанный на ошибочном понимании случайности событий и не стоило тратить времени на его изучение. Все эти Скиммеры, Дыхатели, Едоки, эти поздние формы, к сожалению не сознают, что не имеют отношения к не-структуре не-вселенной.
Он никогда не оставит этот мир.
Тем не менее в самодовольстве развились любопытные наблюдения. Например, соседний Ждущий часто изучал скучные сомнения, что было странным для философии Ждущих. Иногда река разливалась и выбрасывала облака мерцающих частиц к тому месту, где закрепился в земле Клей, эти испарения моментально блокировали его чувственное восприятие и он оставался чрезвычайно озабоченным важностью осознания. Хотя он преодолевал такие трудности, его волновала фундаментальная неопределенность цели, которая вступала в конфликт не только с сознанием несуществования цели, но и с сознанием несуществования конфликта. Он миновал этот непонятный вопрос, не стараясь разрешить его. Безвременно проходило время, проявлялось в серии самопожиравшихся концентрических серых раковин. Он не различал больше утро и вечер. Он не возвращался к линейной схеме событий до того самого дня, когда на острове появились представления о текстуре и плотности и смогли проникнуть в его изоляцию.
