Русая Загадка вышла из ванной полностью одетая (во вчерашнюю одежду, понял Роджер — значит, она не живет здесь со мной, и у нее нет здесь запасных вещей). Ее резкие, запоминающиеся черты украшал слой косметики. Неприятно запоминающиеся, подумал Роджер.
— Я так опаздываю! — сказала она. — Извини, что я так спешу. Телефон?
— Я завтра уезжаю в Африку, — сказал Роджер, делая серьезное лицо. — Позвони мне недели через три.
— В Африку! — сказала она. — Как я тебе завидую!
— Обычное задание.
— И все таки — номер телефона?
— Да. Вот, — сказал он, написав номер на клочке бумаги.
— Черт, даже не верится, что я так опаздываю, — сказала она, снова посмотрев на неработающие часы. То, что стрелки с тех пор, как она на них до этого смотрела, нисколько не сдвинулись, не произвело на нее никакого впечатления. Она схватила клочок бумаги с телефоном, поцеловала Роджера в губы, попыталась поцеловать еще раз — уже французским способом, но он не ответил на поцелуй — и исчезла.
Он так и не узнал, как ее зовут. Надо бы узнать. Впрочем, зачем? Да и вообще она не слишком привлекательна. Намерений видеть ее еще раз у него не было. За исключением возможности (сомнительно, впрочем) оригинального поведения с ее стороны, кое поведение заставило бы его на ней жениться и иметь с ней детей (постоянное преследование, самопожертвование, объяснения в любви и преданности, билеты в оперу) — они ничего не могли друг другу предложить.
Роджер Вудз был прирожденным журналистом, умеющим почувствовать сенсацию за тысячу миль. Репортерские инстинкты никогда его не подводили, всегда указывая ему нужное место и время. Несмотря на это ему приходилось по большей части торчать в конторе за письменным столом, в то время как другие, менее компетентные, посылались в точки, откуда исходил ветер сенсационности (кроме войн, которые, как мы уже упомянули, освещались прямо из конторы). Стиль письма у Роджера был оригинальный. Вопреки старой традиции, берущей начало в телеграфной несуразице Гражданской Войны, Роджер писал интригующие вступления, в которых не упоминались никакие конкретные факты, и таким образом интерес читателя возрастал по мере чтения. Статьи Роджера всегда редактировались, подправлялись под общепринятый формат. Редактор просто менял местами первый и последний параграфы.
Ничего сенсационного в мире в данный момент не происходило.
Роджер вышел в дайнер позавтракать. Потолки в его квартире — едва три метра высотой — нагоняли на него тоску. И еще многие другие вещи в его жизни нагоняли на него тоску. К примеру, отец его отказывался давать сыну деньги, и приходилось жить на зарплату рядового журналиста, и тратить две трети своего дохода на квартирную плату.
