* * *
Толстяк Гавин вставил голову в дверь капитанового офиса. Капитан Марти, имеющий слабость к порнографии, выключил экран компьютера. Предыдущий капитан был итальянец, а до него был еврей. Отделение являлось самым политически корректным в Республике. Гавин давно хотел попросить, чтобы его перевели в другое место, но не решался. Он вообще не любил перемены. Капитаны, что один, что другой, что третий, не любили его. И все имели связи наверху. Выбора у Гавина не было, как только держать свое неудовольствие при себе. А то ведь переведут в Южный Бронкс. А капитан Марти, помимо нелюбви к Гавину, дополнительно раздражал снисходительностью по отношению к Лерою, который по мнению Гавина являлся самым невыносимым человеком в отделении. Грубый, несносный, неорганизованный, туповатый, легкомысленный, но наделенный невероятной степенью везения. Десятая часть такого везения сделала бы Гавина счастливым человеком. Интересные назначения, цепочки удачно решенных и закрытых с поздравлениями дел, океаны снисходительности от начальства — счастливчик Лерой.
— Сколько раз тебя нужно просить, чтобы ты не врывался без спросу и без стука? — сказал Марти. — Когда нибудь я тебя просто пристрелю по ошибке. — Он протянул руку и открыл окно. Гавин посмотрел на окно с сомнением. — Что за конверт толстый у тебя в руках?
Гавин помолчал, давая понять, что дружелюбное ворчание капитана его нисколько не забавляет.
— Помните дело ЛеБланка, капитан?
— Помню. Пять лет назад. Мой предшественник занимался. А что?
— Оказывается, он не при чем. ЛеБланк. Насиловал не он. Собрали ДНК и нашли настоящего. ЛеБланка скоро отпустят на свободу.
Марти взял у Гавина конверт.
— Помню, Лерой что-то говорил тогда…
— Ну да? — неприязненно и саркастически спросил Гавин.
— Кстати, где Лерой?
— Только что прибыл, — сообщил Гавин, не глядя Марти в глаза. — У себя в офисе он.
— А это — новый подозреваемый? — спросил Марти, просматривая досье.
— Да, но это еще не все.
— Валяй, рассказывай, — сказал Марти, вздохнув.
В этот момент в офис вошел Лерой.
— А, вот и он, — ядовито сказал Гавин. — Лерой, на тебя давеча пришла жалоба… ну, знаешь… наша любимая школа. Сказали — расистские интонации…
— Ага, — сказал Лерой. — Заткнись, Гавин. Расистские интонации, надо же.
— Расистские? — переспросил Марти.
Лерой пожал плечами.
— Что-то конкретное? — спросил Марти, глядя на Гавина.
— Слушайте, капитан, — сказал Лерой. — Тот, кому в голову пришла блестящая идея построить комплекс высотных зданий для неимущих прямо посреди престижного района с наследниками и дорогими кабаками, не должен теперь жаловаться. Думать следовало вовремя.
