– Мы впервые видим такой изощренный танец!
Чтоб не бояться ходить в лес, односельчане в лесу понаставили всяких пастей-капканов: на рысь, на волка, на кабана, на медведя…
Пошел Симон посмотреть, кто попался в его самолов, – и в чей-то попался сам,
пошел Тарас поглядеть, кто попался в его силки, – и сам в петле очутился,
пошел Доминик взглянуть, кто попал в его волчью яму, – и сам как сквозь землю провалился, пропал куда-то…
И стали люди бояться леса еще сильнее:
там – рыси,
там – волки,
там – кабаны,
там – медведи,
и там – пасти.
Перед тем, как начнется битва, бессонные звездочеты рассуждают-гадают, чем она кончится, на чьей стороне будет победа.
Я тоже вглядываюсь в звезды,
слушаю, как шелестят листья,
слежу, куда дует ветер, смотрю, как мечется пламя, -
все примечаю, все учитываю и решаю уклониться от завтрашней битвы:
обстоятельства против нас.
– Забыл ты, однако, учесть еще один аргумент – последний, – говорит мне старик-звездочет, – тот аргумент, что все время заслоняется от тебя тобой.
Я гляжу на него – и понимаю его.
Подставляю руку огню – и языки пламени, которое перед этим люто кусалось, ласково лижут мою ладонь.
Мой последний, непобедимый, утаенный от меня аргумент – это я сам.
Из века в век у большака лежал камень.
Из века в век по большаку шли люди.
Люди глядели на камень, камень глядел на людей, глядел-приглядывался и, наконец, стал всевидящим.
И стало его всевиденье на большак излучаться, и облучать стало каждого, кто большаком шел.
И всевидящими стали делаться люди, и стал каждый у каждого видеть мысли – белые, черные, серые, яркие, запутанные, простые, и стал каждый каждого без слов понимать.
Сначала все возрадовались, а потом бояться стали этого своего пониманья, всевиденья необычного своего.
Накинулись все скопом на камень – и зашвырнули его в глубокую яму, но на третий день стала светиться яма,
закинули камень далеко в море – на шестой день стало светиться море,
закинули камень высоко в небо – камень лишь улыбнулся и стал, будто новый месяц, кружить и сиять надо всей землей.
Так окончился век тогдашний и наступил – всевидящий.
Я двигаюсь мимо забора – и забор двигается мимо меня,
стою перед забором – и забор неподвижен передо мной…
Он в двух шагах, но когда я делаю шаг в его сторону, – он отступает…
По ту сторону забора в длинной холщовой рубахе ходит мой дед. Он заговорщицки мне машет рукой: иди сюда, я открою тебе тайну жизни…
