Франс подходит ко мне и обнимает. Его мокрые после душа волосы пахнут бамбуком.
Его любимый шампунь. О чем я думаю? Не знаю. В его объятьях мне спокойно. Как будто стена ограждает меня от остального мира. Стена терпимости, источником силы для которой является сам Франс. А когда я обнимаю его, остальной мир становится ему окончательно безразличен, хотя это его безразличие многие путают с моей терпимостью.
В его объятьях мне тепло. Это тепло согревает мое сердце. Это тепло можно озвучить тремя простыми словами: все будет хорошо.
– Тебе надо поговорить с ним, Эрик.
– Кончено я поговорю с ним.
Он обнимает меня крепче.
– Не расстраивайся. Я знаю, что ты не специально. Все еще можно исправить.
Его слова это все что у меня есть.
Наши объятья разорвала трель телефона. Я поднял трубку, с улыбкой проследив заинтересованный взгляд Франса. Да. Именно через эту трубку слышал он Париж так долго…
– Ало?
– Эрик? Ало? Это Адриан. Тут неизвестно что творится! Полный хаос!
– Тише, Адриан. Что случилось?
– Доминик!!! Доминик и Алегра! Они сегодня уволились! Вместе! Они как будто специально ждали! Они умотали в Рим! Уволились! Понимаешь, уволились!
– Адриан, успокойся, пожалуйста.
– Никогда не доверял скрипкам! Слишком порывисты.
– Адриан!
Вздох. Усталое:
– Да?
– Должен быть концерт?
– Да. Завтра утром. Самолет через пять часов. Концерт в Бостоне.
– Я так понимаю, что ты хочешь скрипку из моего оркестра и меня вместо Доминика?
– Эрик, я буду твоим вечным должником.
– Насколько? У меня послезавтра концерт в Гамбурге.
– Сегодня вечером летим в Бостон. Днем и вечером концерт. Позже ночью возвращаемся в Париж. Послезавтра утром ты уже будешь здесь.
– Хорошо… Я посмотрю, что можно сделать.
– Билеты есть. Об оплате – ты же знаешь, в долгу не останусь.
– Перезвони мне позже. Я должен узнать, кто из скрипок сможет поехать.
– Да, да. Спасибо, Эрик!
– Рано благодаришь. Все. Удачи. Перезвони мне.
– Да. Пока.
Черт. Так всегда. Но я просто не могу не помочь.
– Дела?
– Да… Боюсь, мне придется уехать сегодня. Оставайся здесь, в моем доме. Так мне будет спокойнее. Завтра должен придти Лоренс. Скажи, пусть играет Шопена на моем рояле.
– Ты уверен что…
– Я уверен, Франс. Верь мне.
Kapitel 18.
Это определенно было самое необычное ощущение в моей жизни. Проснуться одному в чужом доме, зная, что это теперь и еще на некоторое время мой собственный дом.
Странно и несовместимо, но здесь везде чувствовалось присутствие Эрика. Хотя бы то, что меня разбудила игра на рояле. Я сначала думал, что Эрик вернулся, но потом понял что вместо будильника включилась музыка.
