Глава пятая
ШТОРМОВОЙ ВЕЧЕР
Вечером прибежал почтальон Ладушкин, плюхнулся на скамью и сказал:
— Товарищи, беда! На нас готовится нападение!
— Какое нападение? — опешили обитатели домика.
— Самое настоящее! Я слыхал, как Мика с Никой сказали: «Нынче вечером сухопутные моряки попрыгают!»
— Вот ненормальные! — засмеялся Шурка.
— В том-то и дело, что нормальные. У них даже зубы теперь не болят.
— Неужели молоком вылечили?
— Нет, но с молока началось. Когда они вернулись домой, Дама потребовала молока из погреба. «А то, говорит, я очень разгорячилась, да и детей надо успокоить». Хозяйка молоко принесла, Мика с Никой выпили по целой кринке, и от холодного у них опять заломило зубы. Ох они и заревели, ох и заревели, скажу я вам! Хозяйка со страху чуть не померла. Но потом взяла да и сбегала за доктором. Доктор вытащил у Мики с Никой больные зубы, и всю хворь у них как рукой сняло. Теперь они замышляют нападение.
— Но куда смотрит их мамаша? — возмутился папа.
— Мамаша никуда не смотрит. Мамаша, как только Мике с Никой полегчало, побежала на Сапожную улицу заказывать дамские сапожки. Братьев теперь никто не остановит. Нам надо занять оборону и вооружаться.
Ладушкин снял через голову сумку и стал оглядывать сад, словно собирался в нём рыть окопы.
Но папа сказал:
— Подождите, подождите! Насколько я разбираюсь в военном деле, лучше устроить засаду и взять Мику с Никой в плен. Взять, напоить чаем, побеседовать — и тогда они, может, перевоспитаются.
— Правильно, — согласилась мама. — Перевоспитать противника — самое благородное дело. И, главное, тут не надо никакого оружия. Идёмте, я уже готова!
Она сдвинула колпак набекрень и решительно зашагала вокруг Цветочного моря.
А Шурка засомневался: «Без оружия нельзя. Вдруг Мика с Никой в плен не сдадутся, что тогда делать?» Он забежал в домик, посмотрел туда-сюда, ничего подходящего не увидел и сунул в карман первое попавшееся. А попалась ему деревянная ложка с толстым черенком.
Засаду устроили в трёх местах.
Папа притаился рядом с калиткой. Шурка с мамой засели возле ограды, там, где была собачья Лазейка. А почтальон Ладушкин залез под свою любимую скамью. Отсюда он мог в любую минуту прийти на помощь и папе, и маме с Шуркой.
Все затаили дыхание, перестали шевелиться, начали ждать.
И вот за оградой послышались осторожные шаги.
— Идут, — шепнул Шурка.
— Тш-ш… — ответила мама. — Замри и не двигайся.
Шаги смолкли у калитки. Но калитка не отворилась, а тихо-тихо зашуршали лопухи, что росли вдоль забора. Донеслись глухие, таинственные голоса:
