Круг царя Соломона | страница 4

– Да уж небось не гладили, – говорит бабушка беззлобно.

– Бабушка, а ты бы от них убежала.

– И-их, Колюшка, куда убежишь!

Верно, я был блажной младенец, если мать решилась на такое крайнее средство. Насоветовала ей, молодой, неопытной матери, это испытанное «средствие» от детского «крику» бабка Анисья, наша дальняя родственница. Бабка знала все, что полагается делать во всех случаях жизни: при сватовстве и на свадьбе, на похоронах и крестинах, знала, по каким приметам покупать корову или петуха, врачевала болезни и толковала сны. Указывала, к какому святому в каком случае обращаться: к Антипию – от зубной боли, к Гурию, Самону и Авиву – от лихого мужа, к великомученице Екатерине – при трудных родах, к Сергею Радонежскому – когда дите тупо к учению.

С годами она все более теряла свое положение оракула в нашем семействе, но появлялась у нас при всяком семейном событии и по всем большим праздникам. Сидит, бывало, у стола – грузная, крючконосая – чистая ведьма, пьет чай с блюдечка и жундит что-нибудь свое:

– В Бакурах, бают, корова отелилась первым телком – половина бычок, половина мальчик. То-то грехи…

Мужа своего, пьяницу, она называла «мой»…

– Мой-то наглохтился ономнясь – лыка не вяжет. Портки надел задом наперед, шарит руками, а сам бормочет: «Ни тебе застежечки, ни тебе опоясочки»… Надселась я над ним со смеху, согрешила, грешница…

– Дуня-Пятка, меня-то не спросившись, новую корову купила, да оказалась – тугосися. Совсем обезручела, раздаивамши…

– К Дурнобрагиной вдове змей летать начал. Каждый вечер искрами над трубой рассыпается. Она, как прощалась с покойником-мужем, его в голые губы поцеловала. А потом все плакала да убивалась. Вот он и начал к ней ходить. Сидит за столом, никого в избе нет, а она с «ним» разговаривает. Хотят попа звать – отчитывать.

Но мать теперь уже не верила в бабкину мудрость. Она приохотилась читать журнал «Здравие семьи», стала разуметь и про микробов, и про гигиену, и про инфекцию, и про дезинфекцию, ввела в употребление зубные щетки и зубной порошок и стала мазать порезы йодом, вместо того чтобы класть на них паутину.

Она самолично провела в семействе великую реформу: купила дюжину жестяных эмалированных тарелок и в один прекрасный день за обедом налила каждому в тарелку порцию супу. До этого у нас ели по-дедовски, из общей посуды, причем полагалось сперва черпать ложками жидкое варево, а затем отец стучал ложкой по краю чашки, и тогда все принимались «таскать с мясом».